КАЗНИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

В России смертная казнь как мера наказания упоминается в ряде древних памятников, например в Краткой Русской Правде (XI век). В летописях сохранились упоминания о казне разбойников по указанию Владимира Мономаха. В 1069 г. Изяслав казнил 70 человек в поверженном Киеве. Были случаи казней в 1071 и 1157 гг. за «порицание веры», за «причинение мятежа и разделение в народе». Первым сводом законов, определяющим ответственность за совершение преступлений на Руси, была Русская Правда, разработанная в период с 1068 по 1072 г. сыновьями Ярослава Мудрого Изяславом, Святославом и Всеволодом. В этом своде законов было сохранено право кровной мести: «Убьет муж мужа, то мстит брат за брата, или сын за отца, или сын брата, или сын сестры; если не будет никто мстить, то 40 гривен за убитого». Однако основными наказаниями за нарушение имущественных прав и личной безопасности граждан, включая убийство, в Русской Правде были штрафы: «Если убитый — русин, или гридин, или купец, или ябедник, или мечник, или же изгой, или из Словении, то 40 гривен уплатить за него».

Весьма сурово относился законодатель к воровству. Так, любому предоставлялось право убить застигнутого на месте преступления ночного вора. Запрещалось лишать жизни вора лишь в дневное время или находящегося в связанном виде. В случае же убийства вором собственника около своего дома либо во время кражи его имущества закон разрешал убить преступника на месте без каких-либо ограничений. В Двинской Уставной грамоте 1397 г. смертная казнь была предусмотрена лишь за кражу, совершенную в третий раз. По Псковской судной грамоте 1467 г. смертью наказывались: воровство в церкви, конокрадство, государственная измена, поджог (26: 17—24).

Правовые нормы об уголовных наказаниях и их исполнении получили дальнейшее развитие в период образования и укрепления Российского централизованного государства. Важными источниками таких норм стали Судебники 1497 и 1550 гг., где были учтены предписания Русской Правды, и судебная практика. По Судебнику 1497 г. к числу преступлений, караемых смертью, были добавлены разбой, убийство, повторная кража, убийство своего господина, святотатство, хищение церковного имущества, кража холопов. С 1550 г. смертные приговоры дополнительно выносились за первую кражу, если вор пойман с поличным или признался в краже в результате пытки, за вторую кражу и второе мошенничество, если преступник сознался в этом, за ябедничество (клевету) или иное «лихое» дело, за супружескую измену.

Особенно жестокими были наказания в XVI веке во времена правления Ивана Грозного (1533—1584 гг.). Русские люди видели в Иване Грозном воплощенного Антихриста, посланца сил тьмы, ибо такого до него на Руси никто не творил. Обвинив в попытке отравления, он приказал выпить яд своему двоюродному брату, князю Владимиру Старицкому, его жене и двум малолетним сыновьям. Были убиты и их слуги, а мать князя Владимира, монахиня Ефросинья, вместе с сопровождавшими ее монахинями и слугами была утоплена в реке Шексне. После возвращения из Александровской слободы, обвинив бояр в «своевольстве, нерадении, строптивости, желании извести царя, супругу, сыновей его», Иван Грозный начал репрессии против реальных и мнимых врагов. Казни начались уже 4 февраля 1565 г., через два дня после его возвращения в Москву. По лживому доносу, что Новгородские «святитель, духовенство, чиновники и весь народ поддаются Литве», царь организовал карательную экспедицию. Его путь к Новгороду через Клин, Городню и Тверь был буквально залит кровью. «Думая, вероятно, что все жители сей области, покоренные его дедом, суть тайные враги московского самодержавия, убийства, грабеж там, где никто не мыслил о неприятеле, никто не знал вины за собою; где мирные подданные встречали государя как отца и защитника. Дома, улицы наполнились трупами; не щадили ни жен, ни младенцев. От Клина до Городни и далее истребители шли с обнаженными мечами, обагряя их кровию бедных жителей до самой Твери».

Так же как и Клин по пути к Новгороду Иван залил кровью и разграбил Тверь, Медное и Торжок. В Торжке, в одной из башен, находились окованные цепями пленные ливонцы и крымцы, которых умертвили. Крымцы, защищаясь, тяжело ранили Малюту Скуратова, едва не ранив и самого Ивана. «Вышний Волочок и все места до Ильменя были опустошены огнем и мечом. Всякого, кто встречался на дороге, убивали, для того что поход Иоаннов долженствовал быть тайною для России» (27: 588-591).

2 января 1570 г. передовая многочисленная дружина вошла в город, окружив его заставами со всех сторон, чтобы ни один человек не мог спастись бегством.Во время массовых казней в Новгороде царь приказал поджигать людей специальным горючим составом («пожаром»), затем, обожженных и изувеченных, их привязывали к саням и пускали лошадей вскачь. Тела волочились по мерзлой земле, оставляя кровавые полосы. Затем их сбрасывали в реку Волхов с моста, «где сия река не мерзнет зимою». Вместе с несчастными к реке везли их жен и детей. Женщинам закручивали назад руки и ноги, привязывали к ним детей и также бросали в студеную реку. «Ратники московские ездили на лодках по Волхову с кольями, баграми и секирами: кто из вверженных в реку всплывал, того кололи, рассекали на части. Сии убийства продолжались пять недель и заключились грабежом общим. 8 сентября оставшиеся в живых духовенство и миряне собрались в поле у церкви Рождества Христова служить общую панихиду за усопших над тамошнею скудельницею, где лежало 10 ООО неотпетых тел христиане!^».' Н.М. Карамзин Ш-шет: «Уверяют, что граждан и сельских жителей погибло тогда не менее шестидесяти тысяч. Кровавый Волхов, запруженный телами и членами истерзанных людей, долго не мог пронести их в Ладожское озеро».

25 июля 1570 г. на большой торговой площади в Китай-городе поставили 18 виселиц, разложили орудия для пыток и убийств, зажгли «высокий» костер и над ним повесили огромный чан с водой. В этот день «умертвили в четыре часа около двухсот человек» — и ни одна казнь не повторяла другую (27: 597).

Современники рассказывают, что царь приказал у многих «вырезать из живой кожи ремни, а с других совсем снять кожу, и каждому своему придворному определил, когда тот должен умереть, и для каждого назначил различный род смерти: у одних он приказал отрубить правую и левую руку и ногу, а только затем голову, другим же разрубить живот, а потом отрубить руки, ноги и голову».

Брата одной из своих жен, Михаила Темрюковича, Грозный приказал посадить на кол; так же он поступил и с бывшим своим любимцем, князем Борисом Тулуповым. Врачу Елисею Бомбелию по приказу Ивана Грозного вывернули из суставов руки, вывернули ноги, искромсали спину проволочными плетьми, затем привязали к столбу и развели под ним огонь. Затем несчастного полуживым отвезли в тюрьму, где он и скончался от ран.

Главу иностранного приказа (министра иностранных дел) Ивана Михайловича Висковатого по приказу Грозного привязали к столбу, а затем приближенные царя подходили к осужденному, и каждый вырезал у него из тела по куску мяса. Один из опричников, Иван Реутов, так «неудачно» отрезал кусок, что Висковатый умер. Тогда Грозный обвинил Реутова в том, что он сделал это, чтобы сократить муки Висковатого, и приказал казнить и его. От казни Реутов спасся тем, что заболел чумой и быстро умер.

Из других видов казней, применявшихся Грозным, следует назвать попеременное обливание осужденного крутым кипятком и холодной водой — так был казнен казначей Никита Фуников-Курпев. Тела казненных были оставлены без погребения на растерзание собакам. «Жены избиенных дворян числом 80 были утоплены». Иван Васильевич любил экзотические казни. Одним из любимых видов казни у него была травля «преступников» собаками. Для этого неугодных зашивали в медвежьи шкуры (называлось это «обшить медведно») и затем травили псами. Так был казнен Новгородский епископ Леонид. Иногда медведей, по указанию царя, просто натравливали на людей. Однажды царь приказал привязать к бочке с порохом и взорвать принявшего монашество воеводу михайловского Никиту Казаринова, заявив, что схимники — ангелы и должны лететь на небо.

Любимым видом казни у Ивана Грозного было и сожжение. Особый вид казни применялся грозным царем по отношению к изменникам. Приговоренного сажали в котел, наполненный маслом, вином или водой, закрепляли его руки во встроенные в котел кольца, ставили котел на огонь, постепенно нагревая жидкость до кипения. Известен случай, когда, прервав трапезу, царь «устремился растерзать литовских пленников, сидевших в московской темнице. Один из них, дворянин Быковский, вырвал копье из рук мучителя и хотел заколоть его, но пал от руки царевича Иоанна, который вместе с отцом усердно действовал в таких случаях... Умертвив более ста человек, тиран с торжеством возвратился в свои палаты и снова сел за трапезу» (27: 600).

Историки описывают и многие другие случаи, когда Иван Грозный лично убивал людей, включая и убийство собственного сына. В Синодике опальных, составленном по указанию Ивана Грозного в конце его жизни (около 1583 г.), царь объявил прощение всем казненным им боярам и пожертвовал монастырям на помин их душ крупные денежные суммы. Одновременно в десятки монастырей были разосланы поминальные списки. Синодик включает подробные списки лиц, казненных по делу о заговоре князя В.А. Старицкого в 1567—1571 гг. (примерно 3200 человек из 3300 записанных), а также списки казненных в 1564— 1565 и 1571—1575 гг. В него включена лишь часть убитых по приказу царя опричниками, точное число жертв террора неизвестно. Синодик приводит также некоторые данные о разорении Иваном Грозным Новгорода в 1570 г. Составители включили в Синодик текст отчета («сказку») Малюты Скуратова: «По Малютине скаске в новгороцкой посылке Малюта отделал 1490 человек (ручным усечением), ис пищали отделано 15 человек». Имена этих посадских людей в Синодике не перечисляются — по именам указано несколько сотен дворян и их домочадцы (28).

По Соборному уложению царя Алексея Михайловича 1649 г., смертная казнь назначалась за шестьдесят видов преступлений. Наиболее опасными считались преступления против веры. Первая статья Уложения гласила: «Будет кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на господа Бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на рождышую его пречистую владычицу нашу богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников, и про то сыскивати всякие сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив, казнити, сжечь». А в 24-й статье 22-й главы Уложения было указано «А будет КОГО бусурман какими-нибудь мерами насильством или обманом русского человека к своей бусурманской вере принудит, и по своей бусурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и того бусурмана по сыску казнить, сжечь огнем безо всякого милосердия. А кого он русского человека обусурманит, и того русского человека отослать к патриарху, или к иной власти, и велети ему учинити указ по правилам святых апостол и святых отец». Простая смертная казнь без указания ее вида полагалась за «святотатственную кражу, убийство в церкви и нарушение благочиния во время литургии, последствием которого явилась невозможность совершения последней».

Смертная казнь назначалась за «злоумышление против особы государя, а равно составление заговора или скопа против него; убийство или нанесение раны в присутствии государя или на государственном дворе; бунт против существующего правительства и государственная измена». К преступлениям против властей, караемых смертью, отнесены также «открытое восстание против властей; причинение смерти приставу, явившемуся из Москвы для вызова к суду; нанесение на суде смертельных ран судье; подложенное составление или порча акта, исходящего под авторитетом государственной власти, недозволенный выезд заграницу с целью измены, произведение в среде населения смут и злоумышлений на “затейные дела”». Смертью карались также «приготовление фальшивой монеты и порча настоящей, за что назначается залитие горла расплавленным металлом, и корчемная продажа табака, угрожаемая простою смертною казнью». Смертной казнью «без пощады» карались квалифицированные убийства: убийство родителей детьми, убийство матерью незаконнорожденного ребенка и мужеубийство, за которое виновной грозит «окапание заживо в землю». Смертная казнь назначалась и за оскорбление чести женщин, сопряженное с насильственными действиями, поджог, караемый сожжением преступника, вторичный разбой и квалифицированная кража; в последних двух случаях преступники карались обыкновенной казнью (29:44—71).

Уложение 1649 г. вносило в ритуал казни стадию «покаяния». Самой казни предшествовало пребывание осужденного в «покаянной избе» в течение 6 недель, затем следовало причастие и через 2—3 дня — казнь. По Указу 1669 г. срок пребывания в «покаянной избе» был сокращен до 10 дней, из которых 7 дней назначались для поста, два дня — на исповедь и принятие Святых Тайн, а на десятый день наступало исполнение приговора. В воскресные дни и дни «царского поминания» смертные казни не совершались. Казнь беременных женщин отлагалась до разрешения их от бремени. Экзекуцию «вершение» предписывается совершать, по возможности, на месте совершения преступления, но во всяком случае в городе или селении, а не в нежилом месте.

Интересное описание правил вершения правосудия, действующих в царствование Алексея Михайловича, оставил Котошихин Григорий Карпович — чиновник российского Посольского приказа, перебежавший в Швецию и написавший по заказу шведского правительства обширное сочинение, являющееся важным источником по истории России XVII века. Делами, связанными с убийствами и разбоями, занимался Разбойный приказ, в штате которого только в Москве было 50 «мастеров заплечных» — палачей. В других городах расследование подобных дел производилось в «приказных губных избах», и были «устроены для всяких воров тюрьмы». «И какова чину нибуди князь, или боярин, или и простой человек, изыман будет на розбое, или в тадбе, или в злом деле в смертном убийстве, и в пожоге, и в ыных воровских статьях, и приведут его на Москве в Розбойной или в земской Приказ, а в горо-дех в Приказы жив губную избу: и кто будет был на розбое и учинил убийство, или пожог и татбу, а таварыщи их розбежались и не пойманы, и таких злочинцов в празники и в иные дни пытают и мучат без милосердия...» «А устроены для всяких воров пытки: сымут с вора рубашку и руки его назади завяжут, подле кисти, веревкою, обшита та веревка войлоком, и подымут его к верху, учинено место что и виселица, а ноги его свяжут ремнем; и один человек палач вступит ему в ноги на ремень своею ногою, и тем его отягивает, и у того вора руки станут прямо против головы его, а из суставов выдут вон; и потом ззади палач начнет бити по спине кнутом изредка, в час боевой ударов бывает тридцать или сорок; и как ударит по которому месту по спине, и на спине станет так слово в слово будто большой ремень вырезан ножем мало не до костей. А учинен тот кнут ременной, плетеной, толстой, на конце ввязан ремень толстой шириною на палец, а длиною будет с 5 локтей. И пытав его начнут пытати иных потому ж, и будет с первых пыток не винятся, и их спустя неделю времени пытают вдругорядь и вътретьие, и жгут огнем, свяжут руки и ноги, и вложат меж рук и меж ног бревно, и подымут на огнь, а иным розжегши железные клещи накрасно ломают ребра; и будет и с тех пыток не повинятца, и таких сажают в тюрму.

...А как они в тюрме отсидят года два и больше, а порук не будет, и таких из тюрем свобождают и ссылают в далние городы, в Сибирь и в Астарахань, на вечное житье. А которые воры бывают на разбое, хотя и двожды пойманы, а убийства смертного и пожогу не учинили: и таких бив кнутом по торгам, за первую вину отрезав левое ухо сошлют в ссылку, а за другую вину, как будет пойман в таких же делах; бив кнутом, отрезав и правое ухо, сошлют в сылку ж, а за иные вины потомуж бывает наказание и казни, по разсмотрению, кто чего будет достоин. А в середних и малых винах бывает наказание, бьют кнутом и батогами, смотря по вине, а потом свобождают. А бывают мужскому полу смертные и всякие казни: головы отсекут топором за убийства смертные и за иные злые дела, вешают за убийства ж и за иные злые дела; живого четвертают, а потом голову отсекут за измену, кто город здаст неприятелю, или с неприятелем держит дружбу листами, или и иные злые изменные и противные статьи объявятся; жгут живого за богохулство, за церковную татьбу, за содомское дело, за волховство, за чернокнижество, за книжное преложение, кто учнет вновь толковать воровски против Апостолов и Пророков и Святых Отцов с похулени-ем; оловом и свинцом заливают горло за денежное дело, кто воровски делает, серебреником и золотарем... также кто на царском дворе, или где-нибудь, вымет на кого саблю, или нож, и за царское бесчестье, кто говорит про него за очи бесчестные. Женскому полу (Зри в Уложенной Книге) бывают пытки против того же, что и мужскому полу, окромь того что на огне жгут и ребра ломают. А смертные казни женскому полу бывают: за богохулство ж и за церковную татьбу, за содомское дело жгут живых, за чаровство и за убойство отсекают головы, за погуб-ление детей и за иные такие ж злые дела живых закопывают в землю, по титки, с руками вместе, отоптывают ногами, и от того умирают того ж дни или на другой и на третей день. А за царское бесчестье указ бывает таков же что мужскому полу. А которые люди воруют с чужими женами и з девками, и как их изымают, и того ж дни или на иной день обеих мужика и жонку, кто б каков ни был, водя по торгом и по улицам вместе нагих бьют кнутом» (30: 94—96).

По данным Котошихина, в царствование Алексея Михайловича по случаю смуты из-за подделки монет в один день было казнено 150 человек, а всего «за эти годы» — 7 тысяч человек. Значительную часть казненных составили участники крестьянских восстаний и, в частности, восстания под руководством Степана Разина, который в июне 1671 г. был четвертован в Москве вместе с братом. В Уложении 1649 г. способы смертной казни были регламентированы. Казни подразделялись на простые и квалифицированные. Целью простой казни было лишение жизни преступника, а квалифицированной — дополнительное причинение ему мучений и страданий. К простым казням относились повешение, обезглавливание и утопление, к квалифицированным — сожжение, заливание расплавленного металла в горло, четвертование, колесование, сажание на кол, закапывание живьем в землю и другие.

Наиболее распространенным видом квалифицированной казни в России в Средние века было сожжение заживо. Преступников сжигали на обыкновенном костре или в деревянном срубе, иногда предварительно заключив в железную клетку. Еще в начале XIII века киевские князья и высокопоставленные священнослужители казнили за хулу православной веры путем сожжения. Считалось, что огонь сжигает исходящее от провинившихся «зло». Главной целью казни были не только страдания казнимых, но и уничтожение «нечистой силы».

Как говорит летопись, в 1227 г. в Новгороде «изъжогша волхвов четыре». В 1230 г. в Новгороде же, во время голода, бояре присуждали к сожжению граждан, доведенных крайностью до людоедства. В 1411 г., после начала эпидемии чумы, в Пскове по обвинению в «напущений» болезни были сожжены 12 женщин. На другой год массовое сожжение людей произошло в Новгороде. В 1442 г. в Новгороде многие сожжены были по подозрению в совершении поджогов. В 1444 г. по обвинению в чародействе в Можайске вместе с женой был сожжен боярин Андрей Дмитриевич. В 1493 г. в Москве по подозрению в намерении отравить Иоанна III сожжены в железных клетках князь Лукомский и толмач Матиас. В 1684-м вышел указ, который предписывал «хватать» тех, «кто не ходит в церкви, не бывает у святого причастия и не пускает к себе в дом священников — и подвергать таких людей пытке; кто окажется при этом нераскаявшимся грешником — сжигать».

Во второй половине XVII века сожжение особенно часто применялось в виде наказания за упорство в «старой вере». В 1666—1667 гг. состоялся большой Московский собор, на котором староверов, а также всех не покоряющихся церкви предали анафеме и объявили достойными «телесной» казни: «Аще ли же кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится святой восточной церкви и сему освященному собору, или начнет прекословить и противиться нам, и мы такового противника данной нам властью... проклятию и анафеме предаем ... мы таковых накажем духовно: аще же и духовное наказание наше начнут презирать, и мы таковым приложим и телесные озлобления». После этого собора «отступников от Веры Христовой» сжигать стали чаще.

Для получения представления о личности казнимых и характере обвинений приведем несколько примеров из работы Е.О. Шацкого «Русская православная церковь и сожжения»: в 1666 г. в вязниковских лесах был схвачен и после допроса сожжен старообрядческий проповедник Вавила. В 1671 г. старообрядец Иван Красулин был сожжен в Печенгском монастыре. Зимой 1671—1672 гг. в Москве сожжен видный старообрядец Авраамий, несколько раньше него в Москве взошел на костер старообрядец Исайя. В 1672 г. в Астрахани воевода Одоевский сжег К. Семенова, у которого была найдена тетрадка с заговорами. Женка Федосья, обвиненная в порче, попала на костер в 1674 г. в северном городе Тотьме. Перед казнью она заявила, что никого не портила и наговорила на себя, не стерпев пыток. В 1676 г. в селе Сокольском царским указом было повелено сжечь Панко и Аноску Ломоносовых, колдовавших с помощью кореньев: «Сокольскому пушкарю Панке Ломоносову и жене его Аноске дать им отца духовного и сказать им их вину в торговый день при многих людях, и велеть казнить смертью, сжечь в срубе с кореньем и с травы».

В том же 1676 г. старообрядец, инок Филипп, который наладил связи Аввакума с центрами раскола, «сожжен огнем бысть» в Москве. В 1677 г. поп-старообрядец был сожжен в Черкасске по приказанию атамана донского войска М. Самарина. 14 апреля 1682 г. были сожжены Аввакум и три его товарища по заключению: Феодор, Епифаний и Лазарь (32). В сочинениях Аввакума сохранилось много сведений о сожжении старообрядцев. Иларион, стрелец, сожжен в Киеве. По-лиект, священник, сожжен в Боровске («и с ним 14 человек сожгли»). Иван Юродивый сожжен в Холмогорах. «В Казани никонияне тридцать человек сожгли, в Сибири столько же, во Владимире — шестерых, в Боровске — четырнадцать человек».

Иногда сожжение производилось на медленном огне. В 1701 г. таким образом были казнены за распространение возмутительных «тетрадей» (листовок) о Петре I Гришка Талицкий и его сообщник Савин. В синодском указе по этому поводу сказано, что Талицкий «во время казни, копчением творимой, не стерпя того, покаялся». Обоих осужденных, по свидетельству Штраленберга, в течение 8 часов окуривали едким составом, от которого у них вылезли все волосы на голове и бороде и все тело медленно таяло, как воск; в конце концов их истаявшие тела были сожжены вместе с эшафотом.

Сожжения колдунов, колдуний и прочих отступников продолжались и в XVIII веке. Особенно жестокими репрессиями преследовалась «ересь» во времена правления Анны Иоанновны (1730—1740 гг.). Это наглядно демонстрирует указ императрицы о наказаниях за волшебство от 25 мая 1731 г.: «Ежели впредь кто, гнева Божьего не боясь и сего Ея Императорского Величества указу не страшась, станут волшебников к себе призывать, или к ним в домы для каких волшебных способов приходить, или на путях о волшебствах разговоры с ними иметь, и учению их последовать, или какие волшебники учнут собою на вред, или мняще, якобы на пользу кому волшебства чинить; и за то оные обманщики казнены будут смертию, сожжены; а тем, которые для мнимой себе душевредной пользы, станут их требовать, учинено будет жестокое наказание, биты кнутом, а иные, по важности вин, и смертью казнены будут».

В 1730 г. приговорены к сожжению за богохульство 19-летний солдат Филипп Сизимин и дворовый Иван Столяр. В 1732 г. по доносу некоего разбойника Караулова в Москве были арестованы более ста сектантов — «хлыстов». Четыре человека, в том числе почитаемая сектантами как богородица монахиня Анастасия (Агафья) Карпова, были казнены, а 116 человек биты кнутом и сосланы (33). В 1732 г. жена симбирского посадского знахаря Якова Ярова донесла на своего мужа, что видела, как он «по книгам своим еретическим чинил еретичество и молился на запад левою рукою ниц»; а когда она была беременна, якобы говорил: «Ежели родит, чтобы того младенца отдать крестить отцу ево Сатанаилу». Сам Яров на допросе в Симбирской ратуше винился, что, найдя «приворотную к блуду» книжку, отрекся от Христа, призвал Сатану, неких еретиков Дионисия и Варлаамия и назвал себя их рабом. Хотя дальнейшие показания были противоречивы, Ярова сожгли. В 1738 г. две женщины были сожжены в срубе за то, что во время литургии выплюнули Святые Тайны. В 1738 г. протопоп Иван Федосьев был казнен за то, что в пьяном виде заявил: «Что мне Богородица, я с ней трижды сквернодеяние учиню» (и выговорил прямо народным речением).

В 1738 г. еврей Борух Лейбов ухитрился обратить в иудаизм флотского капитан-поручика Александра Возницына. Возницын даже совершил обрезание и был изобличен в вероотступничестве собственной супругой. Та подала донос, и Лейбов, и Возницын были сожжены. Приговор гласил: «...обоих казнить смертью, сжечь, чтобы другие смотря на то невежды и богопротивники, от христианского закона отступить не могли (как Возницын) и таковые прелестники, как и оный жид Борох, из христианского закона прельщать и в свои законы превращать не дерзали». Благочестивая вдова, кроме законной части из имения мужа, получила еще сто душ с землями «в вознаграждение за правый донос».

В 1738 г. был сожжен татарин Тойгильда Жуляков за то, что он, «крестясь в веру греческого вероисповедания, принял снова магометанский закон и тем не только в богомерзкое преступление впал, но яко пес на свои блевотины возвратился и клятвенное свое обещание, данное при крещении, презрел, чем Богу и закону его праведному учинил великое противление и ругательство». Казнь была совершена «при собрании всех крещеных татар», «на страх другим таковым, кои из магометанства приведены в христианскую веру».

В 1743 г. Сенат приговорил к сожжению вероотступника Несмеянко-Кривого. Последний не только отрекся от православной веры и снял с себя крест, но и расколол икону. Последнее известное сожжение произошло в 70-е гг. XVIII века на Камчатке, где в деревянном срубе сожгли колдунью-камчадалку. Руководил казнью капитан Тенгинской крепости Шмалев.

В 1744 г. императрица Елизавета распорядилась представлять ей на подпись все смертные приговоры и ни одного из них не утвердила, однако и в ее царствование приговоры за «отступничество» были довольно жестокими. Так, в 1744 г. по указу Синода в Соловецкую монастырскую тюрьму заключили матроса Никифора Куницына «за богоотступное своеручное его письмо, каково писал на князя тьмы, содержать его в вечных монастырских до смерти его никуда неисходных трудах и что за такое его тяжкое пред Богом согрешение во всю свою жизнь приносить Господу Богу покаяние, приходя с работы в церковь ко всякому славословию по вся дни» (31).

Указания на применение казни путем «залития горла расплавленным металлом», совершавшейся над фальшивомонетчиками, известны из Окружной грамоты 1637 г., в которой говорится: «В прежних летах, при прежних великих государях, таким ворам заливали теми их воров-скими деньгами горло». В 1672 г. эта казнь была заменена отсечением у преступников обеих ног и левых рук.

Четвертование назначалось за государственные преступления и считалось одной из самых позорных казней. В1497 г. в Москве по повелению великого князя Иоанна III были четвертованы сторонники его сына Василия. Четвертованием был казнен в первой половине XVII века самозванец Анкудинов (лже-Шуйский). Этой же казни был подвергнут Стенька Разин — «в Москве живой рассечен». Колесование заключалось в том, что осужденного распластывали на земле лицом кверху и затем раздробляли члены его колесом. После казни колесо устанавливалось в горизонтальном положении на шесте, и раздробленное, иногда еще с признаками жизни, тело казненного клали на него, что считалось увеличивающим позорность казни. Эта казнь особенно часто применялась в царствование Петра I. Рассказывая в своих записках про казни мятежных стрельцов, современник Петра Иван Афанасьевич Желябужский говорит, что «у них, за их воровство, ломаны руки и ноги колесами; и те колеса воткнуты были на Красной площади на колья, и те стрельцы положены были на те колеса и живы были немного не сутки, а на тех колесах стонали и охали» (34: 201—216).

Посаженне на кол, как и четвертование, применялось главным образом к бунтовщикам и государственным преступникам — «воровским изменникам». Так в 1598 г. был казнен «атаман воровских казаков». В 1606 г. казнь эта совершена над мятежником Аничкиным, а в 1614 г. над Заруцким, известным сообщником Марины Мнишек (35). Этим способом Иван Грозный иногда казнил бояр — так им был посажен на кол князь Дмитрий Шевырев (27: 583). По свидетельствам современников и, в частности, австрийского посланника Плейера, именно таким способом Петр I расправился с майором Степаном Глебовым, любовником своей сосланной в монастырь жены Евдокии. В три часа дня 15 марта 1718 г. измученного пытками Глебова привезли на Красную площадь, заполненную толпами народа. Петр приехал в отапливаемой карете и остановился неподалеку от места казни. Рядом стояла телега, на которой сидела опальная Евдокия. Ее охраняли два солдата, которые должны были держать бывшую государыню за голову и не давать ей закрывать глаза. Посреди помоста торчал кол, на который усадили раздетого донага Глебова. Чтобы он не умер от переохлаждения в тридцатиградусный мороз, на него, по личному указанию Петра, надели шубу, шапку и сапоги. Глебов мучился пятнадцать часов и умер только в шестом часу утра следующего дня. Голова его была отрублена, а тело было снято с кола и брошено среди тел других казненных по этому делу. В тот же день, 15 марта, на Красной площади были казнены проходившие по тому же делу ростовский епископ Досифей (в миру Демид Глебов), казначей Покровского монастыря и духовник бывшей царицы Федор Пустынный, певчий царевны Марии Алексеевны Федор Журавский. Ряд лиц был подвергнут телесным наказаниям. Через три с половиной года — 15 августа 1721 г. — Петр вдобавок повелел Святейшему Синоду предать покойного Степана Глебова вечной анафеме. Во исполнение этого повеления преосвященный Варлаам, епископ Суздальский и Юрьевский, издал 22 ноября 1721 г. т. н. архиерейский указ, в котором привел форму провозглашаемой анафемы. В ней майор Глебов был назван «злолютым закона Божия преступником», «царского величества противником», «лютейшим благочестия преступником и презирателем» (36:442—443).

В 1738 г., в царствование Анны Иоанновны, объявился самозванец Миницкий, объявивший себя царевичем Алексеем Петровичем. Самозванцу удалось «смутить» бывшего священника Г. Могилу и нескольких солдат и казаков. Дело сочли важным и решили произвести сильное впечатление на народ варварскими казнями. «Миницкий и священник села Ярославца Г. Могила были посажены живые на колья; некоторые из участников были четвертованы, другим отрубили головы». После казни самозванца Анна Иоанновна издала специальный указ, где рассказала о выступлении Миницкого и о мучительной казни, которой подвергся сам самозванец и те, кто ему поверил. Указ был оглашен по всей стране (37: 98).

Посажение на кол было одной из самых мучительных казней: под тяжестью тела казнимого кол медленно проникал в его внутренности и выходил наружу в грудь или между лопатками. Для увеличения мучений на колу делалась перекладина, которая задерживала опускание тела и тем самым замедляла смерть, доставляя казненному адские страдания. Иногда во время сидения преступника на колу ему проводился последний допрос, а священник давал напутствие. «Окопание заживо в землю» назначалось за мужеубийство. Осужденная зарывалась живой в землю по плечи с завязанными за спиною руками. В этом положении несчастную под стражей оставляли до тех пор, пока она не умирала от голода и жажды. Прохожим позволялось только бросать деньги, которые использовались на покупку ей гроба и свечей. Пока она была жива, к ней приходил священник, который напутствовал ее и молился за нее при зажженных свечах. По словам Котошихина, смерть при такой казни наступала на второй или третий день, но в отдельных случаях страдания прекращались лишь на 7-й, 8-йидажена 12-йдень. В течение второй половины XVII века смертная казнь через «окопание» то отменялась с заменой ее другими видами казни, то вновь восстанавливалась. Известны случаи применения этой казни в 1702, 1730 и даже в 1740 гг.

Со второй половины XVII века в России применяется такой вид квалифицированной казни, как повешение на железном крюке за ребро. Этот один из самых жестоких видов казней описан в «инструкции для искоренения разбойников».

Еще один вид экзотической казни-пытки описывает известный немецкий путешественник и ученый Адам Олеарий в Путевых записках о Московии XVII века. «Жертву привязывают к спине сильного человека, стоящего прямо на ногах и опирающегося руками на особое приспособление, похожее на высокую, в человеческий рост, скамейку, и в таком положении наносят 200 или 300 ударов кнутом, преимущественно по спине. Удары начинают наносить пониже затылка, и они идут сверху вниз. Палач с таким искусством наносит удар, что с каждым разом отрывает кусок мяса. Подвергшиеся истязанию большей частью умирают» (38:289). Подобная казнь применялась на Руси и в XIX веке, при Николае I, когда формально смертной казни не существовало. Преступника приговаривали более чем к ста ударам кнута, что равносильно смертельному приговору. Палач, понимая, что означает такой приговор, из чувства человеколюбия убивал несчастного третьим или четвертым ударом кнута.

В России квалифицированные способы смертной казни применялись вплоть до XVIII века. Утопление как вид казни применялось главным образом при массовых казнях. Так, в 1607 г. было утоплено по повелению царя Василия Шуйского до 4 тыс. мятежников: «Пленных мятежников каждую ночь выводили сотнями, ставили их в ряд и убивали как быков, ударяя дубиною по голове, а тела спускали под лед в Яузу». При царе Алексее Михайловиче казнь эта была применена к лицам, обвиненным за участие в бунте 1662 г.: «Пущим (т.е. главным) ворам в ночи учинен указ, — пишет Котошихин, — завязав руки назад, посадя в большие суды, потопили в Москве реке». При Алексее Михайловиче утопление вместе с собакою, петухом, ужом и котом назначалось также за отцеубийство и матереубийство (30: 95).

Как и в Европе, в России казни совершались публично при большом стечении народа. Устраивались торжественные процессии к месту казней, а трупы или части тела казненных выставлялись на месте казни. Иногда казненные надолго оставлялись на виселицах, на колу или на колесе; при четвертовании отрубленные члены выставлялись в разных концах города или прибивались к деревьям по дорогам, а голова казненного водружалась в публичном месте на кол. Иногда казни носили издевательский характер. В работе историка русского права Николая Павловича Загоскина «Очерк истории смертной казни в России» приводится пример такой казни, когда две женщины, казненные «окопанием в землю», после смерти были еще повешены верх ногами на виселице. В 1696 г. по приказанию Петра I была совершена казнь над трупом умершего за 13 лет перед тем боярина И.М. Милославского, которого Петр считал идейным вдохновителем стрелецкого движения. Тело умершего было извлечено из могилы и отвезено на тележке, запряженной шестью свиньями, в Преображенский приказ, где было облито кровью казненных стрельцов, а затем рассечено на части (39: 27). Нередко тела казненных отдавались на съедение собакам. Так, части тела четвертованного Стеньки Разина были выброшены в различных местах Москвы, а внутренности брошены собакам. По свидетельству современника, «псам на съедение отдан»; равным образом, и Никита Пустосвят был «главосечен и в блато псом на снедь» (40).

Иногда «заплечных дел мастера» еще и от себя усугубляли характер казней. Так, при царе Василии Шуйском при повешении самозванца лже-Петра веревка оказалась слишком толстой и петля не могла затянуться; тогда палач, взяв дубину у стоявшего поблизости мужика, размозжил повешенному голову. Через несколько лет при повешении четырехлетнего ребенка «паньи Маринки проклятого сынка-ворёнка», из-за того, что ребенок был легок, мочальная петля не затянулась, и несчастный, полуживым, был оставлен в метель и стужу мученически умирать на виселице. Речь идет о сыне Марины Мнишек и Лжедмитрия II. Марина Юрьевна Мнишек (1588—1614)—дочь Сандомирского воеводы Ежи Мнишека и Ядвиги Тарло, жена Лжедмитрия I, венчанная с ним в мае 1606 г., незадолго до его гибели, и коронованная как русская царица. Единственная женщина, коронованная в России до Екатерины I. После казни Лжедмитрия I — жена следующего самозванца, Лжедмитрия И, выдававшего себя за первого. Активно участвовала во всех основных событиях Смутного времени. По сообщениям русских послов польскому правительству, после ареста «умерла с тоски по своей воле»; по другим источникам — была повешена или утоплена. Перед смертью, узнав о казни сына, якобы прокляла род Романовых, предсказав, что ни один из них не умрет своей смертью (29: 65).

Православный народ России смотрел как на Антихриста и на другого горячего поклонника смертной казни — на Петра I (1682—1725). Воинский устав Петра 1 1716 г. предусматривал смертную казнь за 123 преступления. Примерно в половине случаев в уставе был определен способ смертной казни. В остальных — его оставляли на усмотрение суда. В отличие от Уложения 1649 г. число способов смертной казни при Петре было сокращено до трех: расстрел (аркебузирование), обезглавливание и повешение. Расстрел применялся только к военнослужащим. Обезглавливание осужденных производили мечом на плахе или бревне, а не топором, как при предшественниках Петра. По сравнению с Уложением царя Алексея Михайловича в Воинском уставе Петра число преступлений, караемых смертью, увеличилось почти в два раза. Преступлениями против веры в Петровскую эпоху считались «союз с дьяволом», «заговор ружья», «непосредственное сношение с адом с целью причинения вреда другим людям». Эти «преступные деяния» карались сожжением. Богохуление влекло за собой смертную казнь с предварительным прожжением языка раскаленным железом. К преступным деяниям была отнесена и лжеприсяга — при значительных последствиях преступление каралось смертью, при незначительных — отсечением двух пальцев и каторгой. Важным политическим преступлением в Воинском уставе считались неуважительные высказывания против царя: «Кто против Его Величества особы, — говорит 20-й артикул этого документа, — хулительными словами погрешит, его действия и намерения презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, имеет живота лишен быть и отсечением главы казнен».

Как и во времена Алексея Михайловича, «залитием» горла расплавленным металлом наказывалось изготовление фальшивых монет. Об этом свидетельствует указ Петра от 5 февраля 1723 г., предписывающий отсекать «для скорой смерти» головы тем из подвергающихся этой казни преступникам, которые не сразу умрут после экзекуции над ними. К этой же группе преступных деяний были отнесены растрата или «утайка» казенных денег, караемые повешением. К такой же казни приговаривались и недоносители по таким делам. Смертной казнью при Петре карались виновные во всяком умышленном убийстве. Состоявшаяся дуэль, хотя бы в результате ее не было ни смертного исхода, ни нанесения раны, наказывалась позорной казнью через повешение как для обоих противников, так и для их секундантов. Даже убитый на дуэли не избегал казни — его мертвого вешали за ноги. При Петре I впервые в российском светском законодательстве появляется определение посмертных наказаний за самоубийство. Воинский устав отличал самоубийство, совершенное при здравом уме, от самоубийства, совершенного в болезненном психическом состоянии. В первом случае труп самоубийцы волочился палачом по улицам, после чего его бросали «в бесчестном месте»; во втором случае самоубийца лишался христианского обряда погребения. Воинский устав предусматривал также наказания и за покушение на самоубийство. Если солдат покусится на самоубийство «от мучения, досады или в беспамятстве», он с бесчестием изгоняется из полка; если же он покусится на него без этих смягчающих вину обстоятельств, его наказывали смертной казнью. Прелюбодеяние, блуд, кровосмешение, многобрачие, похищение и изнасилование женщин, мужеложство и скотоложство — все эти преступные деяния по Воинскому уставу карались смертной казнью, иногда заменяемой каторгой или телесным наказанием. Суровое наказание за прелюбодеяние смягчалось, если уличенная в нем сторона докажет, что она «в супружестве способу не может получить телесную охоту утолить».

Как и в Уложении 1649 г., смертная казнь через сожжение назначалась за поджог, если будет доказана умышленность деяния. За разбой и грабеж виновные карались колесованием «с последующим наложением на колесо тела казненного». Крупная кража (на сумму свыше 20 рублей), «а равно кража хоть и мелкая, но совершенная в четвертый раз, всякая кража во время наводнения или пожара, кража из казенного цейхгауза, у своего господина, у товарища или на карауле, если цена покраденного даже и незначительна», наказывалась смертной казнью через повешение. Воинский устав предусматривал наказания и за другие квалифицированные виды кражи: святотатственная кража из церкви (храмская татьба) влечет за собой смертную казнь путем усекновения головы. В качестве воров рассматриваются и «одинаковую с ними кару несут» лица, утаившие украденное и не объявившие о краже начальству.

Особенно жестокими были казни Петра I в 1698 г., при подавлении стрелецкого бунта, вызванного тяготами службы в пограничных городах, изнурительными походами и притеснениями со стороны полковников. После разгрома восставших стрельцов в 40 верстах к западу от Москвы войсками А. Шейна и П. Гордона 22 и 28 июня были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, а 2 июля — еще 74 «беглеца в Москву». Кроме того, 140 человек были биты кнутом и сосланы, а 1965 человек разосланы по городам и монастырям.

Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 г. Петр I возглавил новое следствие («великий розыск»). Из городов и монастырей велено было свезти сосланных ранее стрельцов, которых разместили по московским монастырям и в подмосковных селах под крепким караулом. Всего было задержано 1714 стрельцов. Допрос происходил в Преображенском селе под руководством князя Федора Юрьевича Ромодановского, заведовавшего Преображенским приказом. Для допросов было устроено четырнадцать застенков, каждым из которых заведовал один из думных людей и ближних бояр Петра. Признания добывались пытками.

Подсудимых привязывали к перекладине за связанные назад руки и сначала пороли кнутом до крови. Если стрелец не давал желаемых показаний, его клали на раскаленные угли. По свидетельству современников, в Преображенском селе ежедневно курилось до тридцати костров с угольями для поджаривания стрельцов. Царь присутствовал при этих варварских истязаниях. Если пытаемый ослабевал и нужен был для дальнейших показаний, то призывали медика и лечили несчастного, чтобы затем вновь подвергнуть мучениям. Основной целью пыток было получение показаний, изобличающих сестру Петра, царевну Софью, в подстрекательстве стрельцов на бунт. Под пытками стрельцы сознались, что у них было намерение поручить правление царевне Софье и истребить немцев, но никто из них не показал, чтобы царевна сама призывала их к этому.

Петр подозревал сестру и приказал пытать стрельцов сильнее, чтобы вынудить у них показания, обвиняющие Софью. 30 сентября при въезде в каждые ворота Москвы были построены по две виселицы, каждая из которых была предназначена для шести бунтовщиков. 30 сентября на этих виселицах был казнен 201 человек. Через 10 дней 200 других бунтовщиков были повешены на бойницах кремлевской ограды, а через три дня несколько сот человек были повешены на ограде Белого города, так называемой Белой стене (1:69). Затем снова пытали как стрельцов, так и стрелецких жен.

Новые казни ежедневно проводились в Москве на Красной площади с 11 до 21 октября. Одним ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы, большую часть стрельцов вешали. 11 октября было казнено 144 человека, 12 октября — 205 человек, 13 октября — 141 человек, 17 октября 109 стрельцам отрубили головы в Преображенском селе. Этим занимались по приказанию царя бояре и думные люди, а сам царь, сидя на лошади, смотрел на это зрелище. 18 октября были казнены 65 человек, 19 октября — 106 человек. 21 октября перед Новодевичьим монастырем повесили 195 человек, прямо перед кельями царевны Софьи. Троим из них, висевшим под самыми окнами, дали в руки бумагу в виде челобитных. Последние казни над стрельцами совершены были в феврале 1699 г. Тогда в Москве было казнено разными казнями 177 человек. Всего было казнено около 2000 стрельцов; биты кнутом, клеймены и сосланы 601 (преимущественно несовершеннолетние). Пятерым стрельцам Петр I отрубил головы лично. Головы казненных стрельцов были водружены на колья и выставлены на всеобщее обозрение. Тела казненных лежали не-прибранные до весны, и только тогда велено было зарыть их в ямы близ разных дорог в окрестностях столицы, а над их могилами специальным указом велено было поставить каменные столбы с чугунными досками, на которых были написаны их вины; на столбах были закреплены спицы с воткнутыми на них головами казненных (41: Гл. 13. Софья).

Софья по приказанию Петра была пострижена под именем Сусанны в том же Новодевичьем монастыре, в котором жила прежде. Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, а строения проданы. Следствие и казни продолжались до 1707 г. В конце XVII — начале XVIII века 16 стрелецких полков, не участвовавших в восстании, были расформированы, а стрельцы с семьями высланы из Москвы в другие города и записаны в посадские.

При Петре в ноябре 1724 г., пожалуй впервые в российской истории, «за взятку и казнокрадство» был обезглавлен любимец императрицы Виллим Моне. На его казнь Петр привез Екатерину и показал ей насаженную на шест голову казненного.

При Петре I существовала казнь «по жребию». Она применялась, когда среди множества людей нельзя было выявить конкретных виновников или когда в преступлении участвовало много людей, но не было смысла казнить всех. Например, за драку на спорных землях, т.е. землях, которые оспаривались между собой разными селами, убивали «по жребию» каждого двадцатого.

Время царствования ближайших преемников Петра I — Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны и Иоанна Антоновича, до воцарения императрицы Елизаветы Петровны, — также характеризуется господством в уголовной практике идеи устрашения. В это время применяются все виды смертных казней, широко применявшихся Петром. Уже через полтора месяца после смерти Петра указом от 24 марта 1727 г. Екатерина вводит наказание, которое можно поставить в один ряд с самыми жестокими карами предшествующих десятилетий. Этим указом рекрутов, прибегающих к «членовреждению» с целью избавиться от военной службы, велено вешать по жребию в количестве одного из десяти; остальным же рвать ноздри, бить кнутом и ссылать в вечную каторгу (35).

Во время царствования Анны Иоанновны (1730—1740 гг.) жестокость способов смертной казни вновь возросла. Императрица в самом начале своего царствования особым указом напоминает о том, что по действующим законам за волшебство полагается сожжение. В годы ее царствования к ранее известным способам казни добавилось «подвешение на крюк за ребро». Казнимый таким образом висел вниз головой, пока не наступала смерть. В 1731 г. подтверждено применение этого вида казни к «вящим» ворам и разбойникам. Подвешение за ребро вместе с колесованием широко употреблялось при усмирении пугачевщины: «...при всех тех селениях, которыя бунтовали — поставить и впредь до указа не снимать по одной виселице, по одному колесу, и по одному глаголу для вешания за ребра» (42: 111). Во время правления Анны Иоанновны по ложному доносу — «сделать себя государем хотел» — после мучительной пытки отрубили правую руку и голову видному деятелю того времени, военному и дипломату Артемию Волынскому.

Взошедшая в 1741 г. на престол Елизавета Петровна заменила ссылкой смертную казнь для всех противников ее воцарения, присужденных к колесованию, четвертованию и отсечению голов. Она приостановила исполнение смертных казней в империи, хотя и не отменила это наказание. Это привело к переполнению тюрем приговоренными к смертной казни, поэтому в 1754 г. был издан указ, в соответствии с которым вместо смертной казни стали применять «жестокое наказание кнутом, клеймить словом “вор” и рвать ноздри». На практике такие наказания часто заканчивались смертью.

В подготовленном в 1755 г. при Екатерине II новом проекте Уложения о наказаниях широко фигурировала смертная казнь, причем к известным способам за тяжкие политические преступления предлагалось добавить новый — «разорвание на части пятью лошадьми». Сенат одобрил это Уложение, но императрица его не утвердила. Смертная казнь формально не применялась, но фактически осужденных лишали жизни путем засечения кнутом, плетьми, батогами и розгами. Такие казни наблюдались в России еще долгие годы. Выступая в принципе противницей смертной казни, Екатерина И, однако, не отрицала ее полностью. Во время ее царствования казни применялись весьма широко, особенно после подавления восстания Пугачева, которого велено было четвертовать. Многие его сторонники были повешены, некоторые четвертованы и колесованы. Однако после казни Пугачева и его сообщников Сенат постановил уничтожить все орудия казни и по отношению к смертным приговорам впредь снова руководствоваться указом от 30 сентября 1554 г., приостанавливающим действие смертной казни.

Во второй половине ХVIII века наблюдается сокращение смертной казни в законодательстве и ограничение ее фактического применения. Основными способами смертной казни остались повешение и расстрел, хотя запрета на применение других способов казни не было. Так, 36 декабристам была определена смертная казнь четвертованием, однако многие из них были помилованы, а пятеро казнены путем повешения. Ни общего, ни уголовного законодательства (Уложения) в царствование Екатерины II не появилось, тем не менее она осталась верна взгляду на смертную казнь, выраженному ею в «Большом Наказе». По ее мнению, смертная казнь может быть применима лишь в эпохи общественных возмущений, в годы анархии, и не должна допускаться при спокойном состоянии государства. Видимо, в этом смысле следует понимать и случаи казней во время ее правления — Мировича в 1764 г., убийц архиепископа Амвросия во время Чумного бунта 1771 г. и Пугачева и его сообщников в начале 1775 г. Последний в царствование Екатерины II случай смертного приговора по обвинению в политических преступлениях Радищева в исполнение не приведен «за помилованием осужденного» (43).

По мнению Н.П. Загоскина (35) и других историков, «Большой Наказ» Екатерины представляет собой выборку из известных сочинений Монтескье «О духе законов» и трактатов Беккариа: «О разуме» и «О человеке». В сочинениях Чезаре Беккариа Бонесано (1738—1794) наиболее ярко выражены гуманистические взгляды эпохи Просвещения на систему уголовного правосудия, подвергнут резкой критике феодальный инквизиционный процесс и особенно пытки как неотъемлемый атрибут последнего. Одним из первых в Европе Беккариа выступил за отмену смертной казни и других наиболее жестоких наказаний. Екатерина II пыталась реализовать в России идеи Беккариа и даже приглашала его приехать в страну для участия в составлении нового Уложения законов, однако поездка не состоялась (44).

С приходом к власти дочери Петра Елизаветы Петровны в России начинается долгая (1741—1905 гг.) эра милосердия. Смертная казнь в этот период применяется редко в отношении обычных уголовников и как действительно исключительная мера в отношении государственных преступников. В июле 1826 г. на кронверке Петроградской крепости были публично повешены руководители восстания декабристов К.Ф. Рылеев, П.И. Пестель, С.И. Муравьев-Апостол, М.П. Бестужев-Рюмин и П.Г. Каховский. В сентябре 1866 г. был повешен стрелявший в Александра II Дмитрий Каракозов. В апреле 1881 г. казнены участники убийства Александра II — Рысаков, Михайлов, Желябов, Кибальчич и Софья Перовская, которая непосредственно руководила терактом. В марте 1882 г. за убийство прокурора Стрельникова были повешены террористы Халтурин и Желваков. В мае 1887 г., при Александре III, за подготовку террористического акта против царя были преданы суду 15 человек. Из них пятеро: Генералов, Андреюшкин, Осипов, Шевырев и брат Владимира Ленина Александр Ульянов были повешены.

В Уложении 1845 г. Николая I смертная казнь допускалась только за важнейшие государственные и карантинные преступления: «а) всякого рода злоумышления на жизнь, честь, свободу и верховные права Государя Императора, Государыни Императрицы, Наследника Цесаревича и других особ императорского Дома, б) бунт, т.е. восстание скопом и заговором против Верховной Власти, умысел низвергнуть существующее правительство или изменить существующий образ правления, равно как и приготовление к преступным деяниям этого рода, в) государственная измена, в наиболее тяжких случаях ее», а также «преступления, совершаемые во время эпидемий или соединенные с насильственными действиями по отношению к карантинной страже и карантинным учреждениям».

Однако, несмотря на сокращение числа смертных казней и исключение их квалифицированных видов, в России широко применялись наказания кнутом и шпицрутенами, которые очень часто были не чем иным, как мучительным видом смертной казни. «Кнут — пуще четвертования», — заявлял князь Щербатов, современник императрицы Екатерины II. А вот характеристика наказания кнутом, которую представил известный противник смертной казни адмирал Мордвинов в своем письменном мнении по этому вопросу, поданном им в 1824 г. на общее собрание Государственного совета: «С того знаменитого для правосудия и человечества времени, когда европейские народы отменили пытки и истребили орудия ее, — одна Россия сохранила у себя кнут, коего одно наименование поражает ужасом народ российский и дает повод иностранцам заключать, что Россия находится еще в диком состоянии. Кнут — есть орудие, которое раздирает человеческое тело, отрывает мясо от костей, мечет по воздуху кровавые брызги и потоками крови обливает тело человека; мучение, лютейшее всех других известных. При кровавом зрелище такого мучения, — продолжает Мордвинов, — зрители приводимы бывают в иступленное состояние: каждый зритель видит лютость мучения и болезнуют о страждущем, себе подобным; при наказании кнутом многие из зрителей плачут, многие дают наказанному милостыню, трепещут, негодуют на жестокость мучения»... «До тех пор, пока будет существовать кнут в России, — говорит Мордвинов, — с кнутом в употреблении напрасны будут уголовные законы, судейские приговоры и точность в определении наказания: действие законов и мера наказания останутся всегда в руках и воле палача, который стами ударов может сделать наказание — легким, десятью жестоким и увечным, если не смертельным. Осужденные к наказанию кнутом торгуются с палачом из-за большей или меньшей силы наказания; бывали примеры, что осужденные к наказанию, чтобы не быть изувеченными, платили палачу до 10 тысяч рублей» (35).

Кнут как орудие кары исключен в России только Уложением о наказаниях 1845 г. с заменой его более легким наказанием плетьми и с определением в каждом конкретном случае количества ударов. Не менее страшным орудием кары, чем кнут, являлись и шпицрутены, впервые введенные Петром I. Это было наказание, предназначавшееся для «лиц военного звания», однако оно применялось и к гражданским лицам, которых судили по военным законам. Наказание шпицрутенами, всегда производившееся «сквозь строй», часто было смертельным, особенно в тех случаях, когда назначалось 6 и даже 12 тыс. ударов. Часто в таких случаях экзекуция заканчивалась над полуживым телом. Только 17 апреля 1863 г. был обнародован закон, которым отменялись наказания плетьми и шпицрутенами для гражданских лиц, солдат и матросов. Наказания плетьми были сохранены в ограниченных пределах лишь для ссыльных и каторжников.

Однако, отменяя плети и шпицрутены, Александр II тем же законом от 17 апреля 1863 г. предписывает судить в исключительных случаях лиц, обвиняемых в наиболее тяжких преступлениях против дисциплины и общественной безопасности, по законам военного времени. По этим законам смертная казнь назначалась также и за преступления, не подлежащие наказанию по общим законам, такие как убийство, грабеж, поджог, истребление лесов и жатв и изнасилование женщин. Как отмечали современники, ужасы смертной казни не возмущали общественное мнение, не производили какого-либо потрясающего впечатления, не вызывали протеста и отвращения. Роль палача была даже почетной, причем это было характерно как для России, так и для Европы. Публичные казни стали явлением настолько обычным и общество того времени настолько привыкло к почти ежедневным зрелищам «вершений» и «нещадных» наказаний кнутом, батогами и шпицрутенами, что вид пыток и казней перестал достигать той главной цели, которая преследовалась ими, — устрашения. Казни сделались явлением совершенно обыденным. Смертная казнь стала заурядным, никого не устрашающим наказанием, а борьба государства с «лихими» и «воровскими» людьми, с «ослушниками» и нарушителями царских указов принимала все более острый характер, вызывая новые меры устрашения, только деморализующие общество.

Иностранцы, посещавшие Россию, поражались тому, с какой легкостью относились к казням сами осужденные. «Они шли под топор, под колесо, в петлю, в сруб или на костер с той же безмолвной покорностью, — пишет профессор Н.П. Загоскин, — с какой пошли бы на вражеский строй или на всякую другую службу государству»... «Русские ни во что не ставят смерть и не боятся ее, — пишет англичанин Перри в своих записках о России при Петре I. — Когда им приходится идти на казнь, они делают это совершенно беззаботно»... «Стрельцы сотнями шли на казнь, не связанные и не скованные, — говорит другой современник, Гордон, рассказывая про знаменитые стрелецкие казни, — шли спокойно, сами всходили на лестницу к виселицам, прощались с народом, сами спускали с себя саваны, надевали на шеи петли и — бросались с подмостков». Третий современник, Коллинс, также утверждает, что приговоренные к повешению всегда сами надевают на себя петли и сами сбрасываются вниз. Корб рассказывает поразительный факт самообладания осужденного на казнь. Присутствуя на массовой казни мятежных стрельцов, царь стал слишком близко к одной из плах. «Отойди, государь, мне здесь лечь надо!» — заметил царю осужденный, которому нужно было класть голову именно на эту плаху. Берхгольц был свидетелем того, как один парень, подвергшийся колесованию, вынул с большим трудом из колеса раздробленную руку, утер себе ею нос и спокойно снова положил ее на прежнее место; затем, увидав, что колесо запачкано им кровью, он снова вытащил раздробленную руку и отер рукавом запачканное место (35).

В начале прошлого века Россию охватила эпидемия «революционного» террора. С 1901 по 1911 г. жертвами террористических актов стали около 17 тыс. человек. Из них 9 тыс. убитых приходятся на период революции 1905—1907 гг. В 1907 г. каждый день от рук «революционеров» различных мастей погибали в среднем до 18 человек. По данным полиции, только с февраля 1905 по май 1906 г. было убито: генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников — 8; вице-губернаторов и советников губернских правлений — 5; полицеймейстеров, уездных начальников и исправников — 21; жандармских офицеров — 8; генералов (строевых) — 4; офицеров (строевых) — 7; приставов и их помощников — 79; околоточных надзирателей — 125; городовых — 346; урядников — 57; стражников — 257; жандармских нижних чинов — 55; агентов охраны — 18; гражданских чинов — 85; духовных лиц — 12; сельских властей — 52; землевладельцев — 51; фабрикантов и старших служащих на фабриках — 54; банкиров и крупных торговцев — 29. В числе жертв террора много известных деятелей, в том числе: министр просвещения Н.П. Боголепов (15.03.1901), министр внутренних дел Д.С. Сипягин (2.04.1902), уфимский губернатор Н.М. Богданович (6.05.1903), министр внутренних дел В.К. Плеве (15.07.1904), генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович (4.02.1905), московский градоначальник граф П.П. Шувалов (28.06.1905), бывший военный министр генерал-адъютант В.В. Сахаров (22.11.1905), тамбовский вице-губернатор Н.Е. Богданович (17.12.1905), начальник Пензенского гарнизона генерал-лейтенант В.Я. Лисовский (2.01.1906), начальник штаба Кавказского военного округа генерал-майор Ф.Ф. Грязное (16.01.1906), тверской губернатор П.А. Слепцов (25.03.1906), командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г.П. Чухнин (29.06.1906), самарский губернатор И.Л. Блок (21.07.1906), пензенский губернатор С.А. Хвостов (12.08.1906), командир л-гв. Семеновского полка генерал-майор Г.А. Мин (13.08.1906), симбирский генерал-губернатор генерал-майор К.С. Старынкевич (23.09.1906), бывший киевский генерал-губернатор член Государственного совета граф А.П. Игнатьев (9.12.1906), акмолинский губернатор генерал-майор Н.М. Литвинов (15.12.1906), петербургский градоначальник В.Ф. фон дер Лауниц (21.12.1906), главный военный прокурор В.П. Павлов (27.12.1906), пензенский губернатор С.В. Александровский (25.01.1907), одесский генерал-губернатор генерал-майор К.А. Карангозов (23.02.1907), начальник Главного тюремного управления А.М. Максимовский (15.10.1907).

Особую ненависть у революционеров вызывал министр внутренних дел и премьер-министр Петр Аркадьевич Столыпин, реформатор и видный государственный деятель, который провел целый ряд законопроектов, вошедших в историю как столыпинская аграрная реформа. Всего на Столыпина было совершено одиннадцать покушений. С 1906 г. покушения на Столыпина производились организованными группами террористов. Так, в декабре 1906 г. Добржинским была организована «боевая дружина», которая по поручению Центрального Комитета партии социалистов-революционеров должна была убить П.А. Столыпина. Однако группа была раскрыта и арестована до совершения акта. В июле 1907 г. был арестован «летучий отряд», целью которого также было убийство Столыпина. В ноябре 1907 г. была обезврежена еще одна группа социалистов-революционеров (максималистов), готовивших бомбы для устранения высших должностных лиц, в том числе Столыпина. В декабре того же года в Гельсингфорсе был арестован руководитель северного боевого «летучего отряда» Трауберг. Главной целью отряда был Столыпин.

В декабре все того же 1907 г. была арестована Фейга Элькина, организовавшая революционную группу, которая занималась подготовкой покушения на Столыпина.

Активизация террористической деятельности вызвала ответную реакцию властей. Начались казни террористов. В мае 1905 г. был повешен убийца великого князя Сергея Александровича Романова и участник покушения на министра внутренних дел и шефа Корпуса жандармов В.К. Плеве И.П. Каляев. В марте 1906 г. были расстреляны руководители восстания в Севастополе: Шмидт, Антоненко, Частник и Гладков. В августе 1906 г. в чрезвычайном порядке был принят «Закон о военнополевых судах» для террористов. Военно-полевые суды вводились как чрезвычайная мера в борьбе с революционными выступлениями и террористическими актами, число которых в 1906 г. возросло. Поводом их введения послужил взрыв дачи Столыпина на Аптекарском острове 12 августа 1906 г., при котором погибли 27 человек и были ранены 32 человека, в том числе сын и дочь премьер-министра — Аркадий и Наталья. Во время взрыва сам Столыпин не пострадал. По свидетельству одной из его дочерей, Елены, от смерти его спас адъютант, генерал-майор А.Н. За-мятнин, погибший при взрыве (45). Великой утратой для России было убийство Петра Аркадьевича Столыпина 1 сентября 1911 г. Дмитрием (Мордко) Гершковичем Богровым, повешенным в Киеве 12 сентября 1911г. (46). Революционеры всех мастей хотя и отрицали свое участие в убийстве Столыпина, но позже откровенно говорили, что если бы Столыпин не был убит, то революция в России была бы окончательно задушена. Если бы не прозвучал этот роковой выстрел, то не было бы ни мировой войны, ни Февральской революции. Как сказал в интервью французскому телевидению Александр Солженицын: «Выстрел в Столыпина — это был выстрел в Россию, в ее будущее». Военно-полевые суды вводились в местностях, объявленных на военном положении или на положении чрезвычайной охраны. Суд состоял из председателя и 4 членов суда, назначаемых из строевых офицеров начальником местного гарнизона по приказу генерал-губернатора или главнокомандующего. Предварительное следствие не проводилось — вместо него использовались материалы охранного отделения или жандармского управления. Обвинительный акт заменялся приказом о предании суду. Судебное заседание проводилось без участия прокурора, защитника или свидетелей защиты, при закрытых дверях. Приговор выносился не позже чем через 48 часов и в течение 24 часов приводился в исполнение по распоряжению начальника гарнизона. Осужденные имели право подавать прошение о помиловании, однако 7.12.1906 г. Военное министерство отдало распоряжение «оставлять эти просьбы без движения». По решениям этих судов военнослужащих должны были расстреливать, а гражданских лиц вешать. Из-за нехватки палачей повешение часто заменяли расстрелом, который производился воинскими подразделениями. Итоговые данные, характеризующие интенсивность казней в России в период с 1826 по 1910 г., приведены в таблице (по данным Вентина) (47).

Казни в Российской империи по пятилеткам

Таким образом, за период с 1905 по 1910 г. в России в среднем казнили по 52, а по политическим мотивам — по 42 человека в месяц. По приговорам военно-полевых судов в 1906 г. были казнены 249 человек, в 1907 г. — 1307 человек, в 1908 г. — 1340 человек, т.е. около 80 человек в месяц. Реакция российского общества на казни была болезненной. В Кровавое воскресенье 9 января 1905 г. было убито около 100 человек (по данным большевистской печати, около 1000 человек), и это явилось катализатором революции 1905—1907 гг. В 1912 г. на Ленских приисках было убито 270 и ранено 250 человек, и это потрясло всю Россию. Несчастная Россия, знала бы она, что ждет ее впереди!