ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. «ОТДЕЛИ ТОНКОЕ ОТ ГРУБОГО…»
— Простите меня, пожалуйста, — сказала Алиса очень вежливо, — но лучше я, наверное, не сумею объяснить. Во первых, я сама никак ничего не пойму, а во вторых, когда ты то большой, то маленький, то такой, то сякой, то этакий — все как то путается, правда?
— Неправда! — ответил Червяк.
Л.Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес».
1. «ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ ЛУНЫ»
«Истории для детей — лучшая форма того, о чем ты хочешь рассказать». — писал Клайв С. Льюис. Не случайно его герои выходили в другой мир через платяной шкаф! Когда маленькие читатели повзрослеют, и скрытые смыслы начнут пробиваться в их сознание, как трава сквозь асфальт, автора уже не будет. Никто ничего не подтвердит и не опровергнет.
Почему, к примеру, Сент Экзюпери назвал своего золотоволосого героя Маленьким принцем? Отец принца — король. А золотые волосы — «генетический признак»: в алхимии, как и в астрологии, король и золото символизируют Солнце. Сын Солнца должен вернуться на Луну: «Ею отец — солнце, его мать — луна. Ветер носил его в своем чреве, земля — его кормилица…». Значит, «филиусы» должны вернуться на Луну — туда, где они родились? Это очень давняя мысль. В «Ветхом Завете», например, встречается утверждение, что Иегова — «Владыка Луны». Известны католические изображения Девы Марии, стоящей на лунном полумесяце. Полумесяц со звездой — символ мусульманских государств и… христианской Византии! Во второй книге Фулка нелли цитируется большой отрывок из Сирано де Бержерака — очевидно, для лучшего понимания истинной цели алхимии:
«В ходе этих приготовлений я сделал также колесницу из очень легкого железа, и когда через несколько месяцев все приборы были мной закончены, я вошел на эту хитроумную колесницу. Возможно, вы спросите меня, зачем все эти приготовления? Знайте, что Ангел сказал мне во сне, что если я хочу обрести „совершенную науку“, я должен подняться к миру Луны, где я и найду рай Адама, Древо Познания, и как только я вкушу его плод, моя душа просветится всеми истинами…».
«Я могу унести тебя дальше, чем любой корабль», — сказала Маленькому принцу змея — «колечко цвета лунного луча». Он — «змееносец»: лунная змея «обвилась вокруг щиколотки Маленького принца, словно золотой браслет».
На созвездие Змееносца указывали средневековые розенкрейцеры. Оно часто упоминается в «Сердце Змеи», в «Туманности Андромеды» и в «Часе Быка». Змея — символ планеты Торманс, и тормансианские высшие сановники называют себя «змееносцами». В булгаковском романс, как и в «Часе Быка», встречается множество змей: очередь в кассу Варьете — «змея длиною в километр», у рыбы в Торгсине — «кожа, похожая на змеиную», змею «пригрел на груди» Рюхин, Аннушка «выскользнула, как змея», у Поплавского от удара в глазах возникла «траурная змея»… А в первой главе Берлиоз видит Коровьева («в плечах узок, худ неимоверно» и «качался перед ним и влево и вправо»).
Воланд составляет астрологический гороскоп Берлиоза: «Вам отрежут голову!» Не указывает ли Булгаков на созвездие Змееносца — тринадцатый знак древнего зодиака, располагавшийся между Скорпионом и Стрельцом? Точнее — на альфу Змееносца, названную арабами Рас Альхаг — «Голова заклинателя змей»?.. Заседание не состоялось, двенадцать членов правления (знаки зодиака — управляющие!) не дождались тринадцатого.
Змееносец, Луна и Тоннель.
Булгаковский роман залит лунным светом, полон лунных столбов и дорог, а кульминация всего действия — «бал весеннего полнолуния». «И при луне мне нет покоя!» — говорит Пилат. Рядом с ним дважды возникает мраморная женская фигура. То же самое происходит на балу: «Маргариту установили на место». Кого же изображала (замещала, представляла, символизировала) Маргарита на балу полнолуния? Не ту ли «непомерной красоты женщину», которая появилась из лунного потока, заливающего спящего Ивана — в эпилоге романа? Обратите внимание на маленькую деталь: Наташа в полете обращается к хозяйке с просьбой, — «подбоченившись одной рукой, а другую простирая к луне»! Лунная богиня Диана?
(Многие булгаковеды видят прообраз Маргариты в «Блаженстве»: Аврора — девушка из будущего, возлюбленная инженера Рейна. Но в первых вариантах пьесы ее зовут Дианой и Луной!)
Римляне называли Диану «Матерью Мира», — не потому ли несметная толпа гостей бала полнолуния течет к Маргарите по громадной лестнице? «Вот в чем прелесть путешествия вверх по лестнице луны», — читаем мы в главе «Погребение». Лунная лестница — к Диане! Именно поэтому перед балом ее встречает Коровьев: корова была символом богини, а позолоченные коровьи рога украшали ее главный храм в Риме (Азазелло: «Мессир, мне больше нравится Рим!»). Гриневская героиня Тави Тум — избранница Друда — читает роман А.Дюма «Две Дианы». В «Хромой судьбе» Стругацких мы видим писателя Сорокина со своей подругой Ритой (мастер и Маргарита!). Герой его рукописи — тоже писатель — любит женщину, которую зовут… Диана! Очень прозрачно: булгаковская Маргарита — аллегорическая Диана.
Но самое интересное в рукописи Сорокина — странные существа мутанты, обладающие сверхчеловеческой мощью. Они ушли с Земли в тот момент, когда в облаках открылось квадратное окно, в центре которого светила Луна. Лунная богиня и «запасной выход»?
Вернемся к булгаковскому роману:
«…кот полез в лунный столб…»,
«…столб воды выбросило почти до самой луны»,
«…серебрилась только узенькая дорожка от луны. По ней пробежала Маргарита…».
«Ровное гудение машины, летящей высоко над землей, убаюкивало Маргариту, а лунный свет ее приятно согревал».
Допустим, что наша догадка верна: наиболее благоприятный момент для входа в Тоннель — Луна, находящаяся в точке пересечения плоскостей зодиака и эклиптики. Обратите внимание на сцену, которой завершается бальная ночь: Воланд дарит Маргарите «золотую подковку» (полумесяц, астрологический символ Луны), и она завязывает подарок в узелок. Точки пересечения плоскости эклиптики с орбитой Луны называются лунными узлами или «драконовыми точками».
В Варьете появляется женщина в халате с драконами. Летящая Маргарита видит дракона на луне. То же самое наблюдает Иван в эпилоге — перед тем, как во сне к нему приходит с луны «непомерной красоты женщина». Ориентир Тоннеля — «драконовая точка» в Змееносце?
…Юрий Кондратюк вспоминал: «Любопытно, что читаемые мною ранее фантастические романы Жюля Верна и Г.Уэллса не произвели на меня особого впечатления». А что же произвело? Роман Келлермана «Тоннель», рассказывающий о строительстве подводной трубы между Европой и Америкой. Гимназист Кондратюк прочитал эту книгу летом 1914 года и… «определил осуществимость вылета с Земли»!
2. «И ВОЗНИКАЕТ СВЕРХСОЗНАНИЕ…»
«Эволюционирующей частью органической жизни является человечество. И в нем есть своя эволюционирующая часть», — говорил Гурджиев. Это сверхчеловечество каким то образом связано с Луной. В книге «Все и вся» он рассказывает о мифических лунных людях, — похожих на землян, но «сильных духом». «Они обладают чрезвычайной настойчивостью и способностью к работе», — сообщает Гурджиев и уточняет результат этой настойчивости: «Они „протуннелили“, так сказать, всю свою планету». А в первых главах сравниваются преимущества и недостатки некоторых звездолетов. Вот что пишет знаток тантрической магии о звездолете «системы Архангела Харитона»:
«В целом это великое изобретение состоит только из единственного цилиндра, напоминающего по форме обычный бочонок. Секрет этого цилиндра состоит в расположении материалов, из которых сделана его внутренняя сторона. Эти материалы расположены в определенном порядке и изолированы друг от друга посредством „янтаря“…».
«Живой звездолет»?
(О «туннельном городе» из янтарина писали Стругацкие. И о будках для индивидуальной телепортации, сделанных из того же материала… Янтарин — «фирменный знак» загадочной сверхцивилизации Странников).
Считается, что Гурджиев принес в Россию тантрическую практику изменения сознания — освобождение от земных оков путем слияния с Шакти, космической силой женского рода. Согласно «Тантрасаттве», эта энергия скрыта в самом человеке, она — «корень всякого существования, начало и конец миров». Тантристы говорят о символической змее Кундалини, свернувшейся у основания позвоночного столба, — ее нужно суметь поднять к макушке и выше.
Совершенно эпизодическая акушерка Кондалини промелькнула в булгаковском черновике 1930 года, — в набросках к главе «Было дело в Грибоедове». Позднее она стала Кандалаки, а затем вовсе исчезла. В «Лезвии бритвы» Ефремов пишет: «Когда освобожденная поднимается от крестца по всем чакрамам и достигает седьмого центра Тысячи лепестков, смыкаются женская и мужская ее половина, и возникает сверхсознание…». В «Туманности Андромеды» звездолет «Тантра» летит к радиоактивной планете. Командир Эрг Hoop полюбил астронавигатора по имени Низа. Низ позвоночника — местонахождение «женской» силы Кундалини, смертельно опасной для тех, кто ее потревожит. Символический Эрг Hoop (эрг — единица работы, а греч. «ноос» — «мысль»: работа мысли) победил и поднял Кундалини: «Эрг Hoop и Низа поднялись одновременно» — в круглую «голову» человекообразного звездолета! То же самое происходит в «Блистающем мире»: могучий Друд спасает любимую девушку и улетает с ней.
Бал Воланда также похож на тантрическос посвящение: Маргарита поднимается по огромной лестнице, соединяется со своим возлюбленным и улетает. А имя женщины, которая заманила под нож убийцы влюбленного Иуду — Низа! Московская «Низа» — Маргарита — словно заманивает мастера в кривой арбатский переулок: «Любовь выскочила перед нами, как из под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!».
Мужская и женская силы соединились, и роман был дописан. Затем про мастера сказано, что он «остолбенел»(!), и на него обрушился первобытный ужас странной душевной болезни. Но Маргарита Кундалини поднимается все выше — пройдя через смерть, она спасает своего возлюбленного и отправляется с ним в загадочный полет. Похожий путь предлагает и даосская алхимия. Адепт должен привести в равновесие «ин» и «ян» — мужское и женское начала, — а также очистить сознание самосозерцанием и отрешенностью. Эту ступень пародируют Ильф и Петров. «Может, именно в этом искупление, очищение, великая жертва…», — думает Лоханкин, обладатель пудового тома «Мужчины и женщины». Лохань — даос, достигший наивысшего духовного развития. А вот какое объяснение мы нашли в «Аэлите»: «Солнечный луч падает на землю, погибает и воскресает в плод земли: вот основной закон жизни. Таково же движение мирового разума: нисхождение, жертвенная гибель и воскресение в плоть. Первоосновной грех — одиночество разума — может быть уничтожен грехопадением. Разум должен пасть в плоть и пройти через живые врата смерти. Эти врата — пол. Падение разума совершается силою полового влечения или Эроса».
Таков путь схождения на Землю «Сынов Неба» — воплощение высших существ в человеческие тела. Обратный процесс — освобождение «филиусов» от телесных оков — связан с радиацией и Луной: неспроста марсиане используют энергии распада вещества, а один из героев принимает Марс за Луну.
У Ефремова есть рассказ «Встреча над Тускаророй» (1944) — о «живой воде», добытой на большой глубине. Радиации там нет, но четверть века спустя автор признался, что имел в виду «проблему накопления тяжелой воды вне термического перемешивания на дне глубочайших океанических впадин». В том же сорок четвертом году появился еще один рассказ — «Обсерватория Нур и Дешт». Сюжет прост: в марте 1942 года раненый майор направляется в среднеазиатский санаторий, но по пути оказывается на раскопках древней обсерватории. Он влюбляется в аспирантку и помогает археологам сделать важное открытие: башня построена на месторождении урановой руды, а ее «эманации» оказывают целительное действие на тела и души людей.
Если в тексте зашифровано реальное событие, то особое значение приобретают даты. В марте 1942 года заболел сам Ефремов. Его коллега доктор Р.Геккер писал директору Палеонтологического института: «Иван Антонович лежит, будем надеяться, что все обойдется благополучно. Сыпной тиф, им самим определенный, врач сегодня отрицает. Диагноза не ставит. Налицо высокая, до 39,8 40(С, неспадающая температура в течении нескольких дней. Лежит пластом в каморке». Единственный симптом ефремовской болезни очень похож на то, что происходит с человеком при «поднятии Кундалини» — главным образом, это многодневный жар. Тот же симптом описывает Булгаков: от крема Азазелло тело Маргариты «загорелось». Особо отмечен признак окончания тантрической инициации — в ушах посвящаемого раздастся «крик петуха». «Маргарита, не раскрывая глаз, сделала глоток, и сладкий ток пробежал по ее жилам, в ушах начался звон. Ей показалось, что кричат оглушительные петухи».
3. «БУДЕТ ПАСТИ ИХ ЖЕЗЛОМ ЖЕЛЕЗНЫМ»
Алхимию называли «Королевским Искусством». Булгаков ский «бал ста королей» — алхимическая женитьба мастера и его возлюбленной. Сын неизвестного короля — Маленький принц, «мальчик с золотыми волосами» — летает по звездам, а ефремовские звездолеты работают на фантастическом топливе, сделанном из золота.
«Проинтегрируем» знаки: человек, нашедший духовное золото в себе самом, превращается в сверхчеловека. Это золото понесет его к звездам. — как уносят влюбленных волшебные кони Воланда. «Коня потерял», — говорит Бегемот, вылезая из под кровати. Он тоже аспект Воланда: Демиург разыскивает «филиусов» — блудных сыновей из знаменитой притчи Иисуса. Библейские «исполины» стали людьми, забыв свою истинную природу.
В «Туманности Андромеды» мы видим гигантскую статую — «каменное чудовище», оказавшееся золотым конем. Его находят мужчина и женщина, опустившиеся на дно с помощью тяжелых камней: «Химическая женитьба» и Философский Камень? Из золотого коня делают топливо для человекообразного звездолета — того самого, что «высился на своих упорах, словно растопыривший ноги исполин».
Испытание космосом — тест на «филиусность»?
Про гриновского Друда сказано, что он «опекает» творческих людей, «обольщая их пейзажами неведомых нам планет». В повести Стругацких «Волны гасят ветер» у предполагаемого сверхчеловека проверяют реакцию на открытый космос. В «Попытке к бегству», с которой начинались «настоящие» Стругацкие, впервые появляется тема живого звездолета: "…"Корабль" был совсем молодой, ему не исполнилось и двух лет. Черные матовые его бока были абсолютно сухи и едва заметно колыхались".
Звездолет типа «турист» посещает земноподобную планету, а таинственный инициатор этого приключения назвался именем первого царя Израиля — Саул. Библейский Саул погиб в бою. Его тело было сожжено. Стругацкие повторяют этот сюжет: советский танкист Саул Репнин каким то образом переносится в будущее, затем возвращается в XX век и погибает, а его мертвое тело отправляют в крематорий концлагеря. Но перед тем он символически указывает на своего преемника — командира звездолета. Таким неявным образом воспроизводится история воцарения библейского Давида — основателя царского рода, из которого впоследствии выйдет Иисус.
В Откровении Иоанна Богослова говорится, что немногим избранным дадут «одежды белые», и они станут помощниками самому Иисусу, сыну Давидову. Сравните с явлением Саула Репнина: «Из за кустов появился высокий костлявый человек в широкой белой блузе и белых брюках». Затем он назван «человеком в белом» — три раза подряд. В одном ряду с Саулом стоит и прогрсссор Румата Эсторский («Трудно быть богом»): на отсталой планете он и впрямь кажется наместником Бога. «Эстор» — анаграмма слова «Сотер», по гречески — «Спаситель». Но это «титул» Иисуса, — чье имя к тому же означает «Бог спасет»! А почему герои пьют «тягучее эсторское вино»? «Пейте, сие есть кровь Моя нового завета» — сказал Иисус ученикам во время Тайной Вечери.
Обещано, что второй раз Иисус придет как Искупитель. Известно и число подлежащих «искуплению от земли» — сто сорок четыре тысячи. «Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками, и будет пасти их жезлом железным».
Очевидно, это их функция — «соблюдение до конца» каких то таинственных дел Иисуса. Победители сдают свой пост другим и переводятся с повышением на другие планеты — «искупаются от земли», становятся «управдомами» — пастухами «язычников». То есть, — неземных человечеств?.. Не случайно обладатель «нечеловеческого мозга» Вечеровский назван «лауреатом»: буквально — «увенчанный лаврами», то есть герой победитель. «Пастух» говорит своему подопечному Малянову: «Вы здесь совсем ни при чем, бедные мои барашки!» «Очень следит за барашком» и Маленький принц, а в «Туманности Андромеды» никем не замеченная, «горела яркая звезда наблюдательной башни скотоводов».
«Междупланетный игрок» и «астронавигатор» О.Бендер (человек с астролябией) не устает повторять, что будет командовать парадом и ходить в белых штанах. Целеустремленный пройдоха Ильфа и Петрова несет свой незримый крест, и читательский смех следует за ним. «Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого!..» — предупреждает нас «надувало» Коровьев. И верно: «На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотой цепью повода, темно фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом».
Подобно Иисусу, Бендер умер и вновь воскрес — в «Золотом теленке». «Комбинация укрепляется смертью», — говорят алхимики о начальной — «черной» — стадии трансмутации. Вместе с алхимическим золотом — Золотым Руном — великому комбинатору была дана и «власть над язычниками»: «Придется переквалифицироваться в управдомы».
Булгаковский Иван — тоже символический «пастух»: в конце последней главы его поцеловала Маргарита, а в эпилоге спящего Ивана целует «необыкновенной красоты женщина», возникшая из лунного света. Здесь нельзя не вспомнить миф о спящем пастухе Эндимионе, которого целовала влюбленная в него Селена.
4. «НИ БОЛЬШЕ И НИ МЕНЬШЕ»
Некоторые исследователи Средневековья считают, что большая часть алхимических знаний была получена от альбигойцев (другое название — катары). Эта загадочная церковь существовала на юге Франции, в Италии и на Балканах. В начале XIII века альбигойцы избрали своего папу — константинопольского священника Никиту. Они учили, что материальный мир является полем бесконечной битвы двух богов — доброго и злого. Человек создан не Богом, а его мятежным Архангелом — Демиургом. Вселенная пребывает во зле, но Спаситель, принявший образ человека, не мог быть жертвой. Он — Учитель, и Его смерть была лишь видимостью. По этой причине альбигойцы не поклонялись римскому орудию казни — распятию.
Альбигойцы верили в реинкарнацию: длинная цепь воплощений необходима для того, чтобы очиститься, обрести «тело света» и вырваться из темницы физического мира. «Нет иного ада, чем этот видимый мир, — говорил альбигойский священник Гильем Белибаст. — Души мыкаются, переходя из одной оболочки в другую, из тела в тело». А вот что писал автор трактата XIII века Бартелеми из Каркассона: «Мы утверждаем, что есть иной мир и иные существа, нетленные, вечные, и в них наша радость, на них мы уповаем».Альбигойцы Окситании представляли серьезную угрозу для Ватикана, и в 1209 году века папа Иннокентий III организовал против них крестовый поход — беспримерный по своей жестокости. При взятии Безье, например, было уничтожено двадцать тысяч мирных жителей. Когда папского легата Арно Амори спросили, как отличить доброго католика от еретика, он ответил: «Убивайте всех, Господь признает своих».
Самое знаменитое произведение той героической эпохи — «Песня об Альбигойском крестовом походе», сочиненная неизвестным поэтом трубадуром — очевидцем или участником сражений с крестоносцами. В XVIII веке рукопись попала к некоему Пьеру Бомбарду — страстному собирателю древностей. Об этом можно прочитать лишь в одной французской книге — «La chanson de la croisade albiqeoise». Она была издана в 1931 году, через год экземпляр прислали в «Ленинку», а еще через пять лет в рукописи булгаковского «Театрального романа» появляется персонаж по имени Петр Бомбардов. Очевидно, была причина, по которой Булгаков интересовался историей альбигойцев.
…"Отриньте испачканное платье, коим является плоть ваша, — учил альбигойский епископ Бертран д'Ан Марти. — Во имя справедливого дела вы должны будете претерпеть голод, жажду, преследования и смерть". В 1244 году после сорокалетней кровопролитной войны пал главный оплот альбигойцев — замок Монсегюр, — и 215 защитников во главе с д'Ан Марти добровольно взошли на костер.
Но в документах Святой Инквизиции сохранились показания нескольких пленных — тех, кто выжил ценой отречения. Рыцарь Беранже де Лавлане сообщил, что троим священникам — «Чистым» — удалось вырваться из осажденного замка. Арно Роже де Мирпуа подтверждает:
«Когда еретики покинули замок Монсегюр, который должны были передать Церкви и королю, Пьер Роже де Мирпуа задержал в вышеуказанном замке Амьеля Экара и его друга Гуго, еретиков. В ночь после того, как остальные еретики были сожжены на костре, он спрятал их и устроил побег. Сделано это было для того, чтобы церковь еретиков не потеряла свое сокровище, спрятанное в окрестных лесах».
Некоторые историки считают, что сотни уцелевших воинов и священников нашли приют у тамплиеров. Много лет спустя их последователи создали несколько тайных религиозно мистических обществ, окончательно исказивших учение «Чистых». В первозданном виде остались лишь символы, — только потому, что их значение знал узкий круг посвященных. Важнейший из этих знаков — пятиугольник и вписанная в него пятиконечная звезда. Вот что сообщает Жерар де Сед в своей книге «Тайна катаров»: «В самом Монсегюре, на вершине неподалеку от замка, в 1964 году нашли свинцовую пятиугольную пластину: похожая, но сделанная из терракоты, была найдена приблизительно в то же время в окрестностях замка Керибюс». И далее: «Самой примечательной находкой можно считать изображение в пещере, именуемой „Вифлеем“ (Юсса, департамент Арьеж). Это пятиугольник, врезанный в вертикальную скалу, причем так глубоко, что человек в полный рост, раскинувший крестом руки и ноги, вполне может вписаться в него, положив кисти рук, ступни и голову в пять выемок, вырезанных в каждом из углов. Такая ниша была, без сомнения, вырублена для соискателей посвящения, дабы они могли принять позу совершенного человека, представленную на одном из рисунков Леонардо да Винчи».
В Древнем Египте пятиконечная звезда считалась знаком Гора — сына «Ра, чей Атон — солнце». Гора называли «Хранителем Времени». Через семь веков после падения Монсегюра две страны, увенчанные пентаграммами — красной и белой — овладели атомной энергией и наперегонки устремились в космос. Этому немало способствовали ученики «Атона» — тайно или явно. А вот еще один пример синхронности: в тридцатых годах в Москве и Вашингтоне были построены два пятиугольных здания — Театр Красной Армии и Пентагон.
Мы не знаем, кто подсказал идею В.Симбирцеву и К.Алабяну. Зато американского подсказчика удалось установить, — это Лев Сергеевич Термен, «советский Эдисон», изобретатель электромузыки, телевизора и остроумных подслушивающих устройств. После возвращения в СССР Термен был арестован, попал на Колыму, а затем оказался в шараге. Вместе с С.П.Королевым он проектировал противотанковую радиоуправляемую ракету. Незадолго до своей кончины столетний Термен намеревался исследовать закономерности в движении кровяных телец — «подсмотреть их танец». Он даже объявил, что знает тайну бессмертия.
«Ни больше и ни меньше» — этот девиз украшал герб Терменов. Мы видели черную клеенчатую тетрадь, в которой записаны его предки: семь с половиной веков и более двух десятков имен отделяют Льва Сергеевича от одного из «Чистых», ускользнувших в ночь перед падением Монсегюра. Легенда гласит, что спасшиеся альбигойцы унесли с собой Святой Грааль — чашу с кровью Иисуса. Она путешествует по миру, передаваемая из поколения в поколение рыцарями Грааля. Помимо других чудесных свойств, предание наделяет Чашу способностью кормить и поить своего хранителя.
Но как она попала к альбигойцам?
В книге Жерара де Седа приведена любопытная история, которая началась осенью 1918 года. На следующий день после окончания Первой мировой войны в Мадрид прибыл французский атташе по культуре Анри Колле — признанный знаток испанского искусства и горячий поклонник «Дон Кихота». Почти все свободное время атташе проводил в огромной библиотеке Эскуриала. Перелистывая «Библиографию Ламанчи», Колле наткнулся на два документа XVI века, которые его поразили. Это были нотариальные акты, составленные в Армагасилье неким Алонсо Кихано. Но именно в этом городе Сервантес написал роман о злоключениях бедного идальго Кихана, назвавшего себя Дон Кихотом Ламанчским!
Взволнованный Анри Колле поехал в Армагасилыо и нашел там Родриго Пачеко — последнего из потомков Кихано. Они подружились. Но лишь через двадцать лет престарелый дон Родриго поведал французскому дипломату о том, что «Дон Кихот» — зашифрованная книга. За внешним сюжетом романа скрывается повествование о странствиях Грааля.
«Мой предок, послуживший прообразом главного героя, кое что знал об этом, — сказал Пачеко. — Грааль был чашей, выточенной из камня и формой напоминающей большой апельсин. Она помещалась в ковчеге из слоновой кости».
Дон Родриго сообщил, что в первые века нашей эры этот предмет находился в Риме, а затем был перевезен в Арагон. До 1134 года Грааль хранили на горе Пано, в гроте Святого Хуана де ла Пенья. Но, опасаясь нашествия Альморавидов, арагонский король Альфонс Воитель переправил реликвию на север Пиренеев. Возможно, Чаша была передана альбигойцам, — не случайно столетие спустя арагонские войска воевали вместе с ними против крестоносцев. К тому же после разгрома альбигойцев Грааль вернулся в грот Сан Хуан де ла Пенья. Спустя некоторое время папа Бенедикт XII — бывший инквизитор Жан Фурнье, подавлявший ересь в Провансе, — направил королю Арагона Мартину Человеколюбивому послание, в котором требовал перевезти Грааль в Валенсию, а затем в Рим. Этот документ сохранился. Но король послал валенсийскому епископу искусную подделку. Возможно, это открылось, и каменную чашу не отправили в Ватикан. В 1744 году ее случайно разбили.
«Так называемый Грааль, стоящий ныне в Валенсийском соборе — это копия копии, — сказал дон Родриго. — А настоящую Чашу король Мартин спрятал на речном острове Баракатариа, в пещере Монтесинос».
В этом месте Пачеко многозначительно замолчал. Анри Колле понял намек: оба топонима упоминаются в «Дон Кихоте».
5. РЫЦАРИ ЧАШИ
Можно посчитать случайностью то, что параллельно с работой над последней редакцией «Мастера…» Булгаков писал инсценировку «Дон Кихота». Шла война в Испании, и эту пьесу ему заказали вахтанговцы. Понятны и странные слова Коровьева — про автора «Дон Кихота», который вызревает под крышей дома Грибоедова. Сам Коровьев тоже напоминает о Рыцаре Печального Образа: в последней главе он превращается в «темно фиолетового рыцаря с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом». «Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?» — спрашивают у булгаковского буфетчика. Ответ может подсказать чудесный глобус, показанный Маргарите: «Вот, например, видите этот кусок земли, бок которого моет океан? Смотрите, вот он наливается огнем. Там началась война».
«Вино» — испанское?..
Но глобус Воланда и чаша в виде черепа подозрительно похожи на сосуд с кровью Спасителя, о котором рассказал Родриго Пачеко. В прихожей «нехорошей квартиры» скупердяя буфетчика называют рыцарем («скупой рыцарь»!), и он опрокидывает на себя чашу с красным вином. О Пилате: «И опять померещилась ему чаша с темной жидкостью». Коровьева несколько раз назвали рыцарем, Азазелло «летел, блистая сталью доспехов», а Бегемот превратился в юношу пажа (первая степень посвящения в рыцари). Наконец, сам Воланд пьет кровь из золотой чаши и принимает обличье рыцаря монаха:
"Воланд оказался в какой то черной хламиде со стальной шпагой на бедре. Он быстро приблизился к Маргарите, поднес ей чашу и повелительно сказал:
— Пей!"
Страшное испытание пережила Маргарита на балу: как Иисус, она символически приняла на себя все грехи мира — одаряя улыбкой любви и всепрощения каждого из жутких гостей воландова бала. «Нужно полюбить его, полюбить, королева. Сторицей будет вознаграждена за это хозяйка бала!» Маргарита видит золотую чашу на столике рядом с постелью мага, а в конце бала она причащается кровью, ставшей вином, и получает возможность выполнить свое заветное желание.
В «Двенадцати стульях» О.Бендер назван «странствующим рыцарем» и «рыцарем, лишенным наследства». В тридцать пятой главе «Золотого теленка» Бендер снова именует себя рыцарем — трижды на одной странице! А последняя глава называется «Кавалер ордена Золотого Руна»: слово «кавалер» происходит от французского «шевалье» — «рыцарь». Остап идет через границу (за пределы нашего мира?), весь увешанный золотом: «Один раз странный человек зацепился за мокрый корень и упал на живот. Тут раздался такой громкий звук, будто свалился на паркет рыцарский доспех». Про «походные зеленые доспехи» говорится и в первом романе, — это намек на средневековый роман «Сэр Гавейн и зеленый рыцарь», рассказывающий о поисках Святого Грааля.
Так же аллегорически надо понимать и «Гиперболоид инженера Гарина»: золото — духовное. Идею гиперболоида и сверхглубокой золотой шахты Гарин получил от некоего Манцева Николая Христофоровича — больного и полубезумного ученого. (Христофор — «носитель Христа»). В средневековых легендах о Граале больной король, хранивший драгоценный кратер (широкая чаша на низкой ножке), должен передать сокровище новому хранителю. А где мы встречаем «больного короля» Манцева? У кратера вулкана!.. «Ослепительно алый свет бил из бездны, окрашивая низкие облака». Кратер — с алой кровью?
«В розовой пустоте висел планетолет… Это был фотонный грузовик первого класса с параболическим отражателем, похожим на растопыренную юбку, с круглой жилой гондолой и дис ковидным грузовым отсеком…». Космический корабль в повести Стругацких «Путь на Амальтею» (1959) похож на фужер. Он везет сотни тонн продовольствия на спутник Юпитера, названный именем нимфы, вскормившей маленького Зевса. В «Стажерах» (1960) юнга межпланетник летит на Рею (Рея — мать Зевса). Планетолет — тот же самый! — прямо назван «бокалом».
Божественная Чаша?
Мы уже упоминали о раннем рассказе И.Ефремова «Обсерватория Нур и Дешт». Название холма, на котором расположена древняя обсерватория, переводится как «Светящаяся Чаша», а в основании башни замурована чаша, покрытая люминесцирующей эмалью. Как гласит надпись на камнях башни — «в память великого дела». Великое Делание и чаша Святого Грааля?
«Туманность Андромеды» начинается с несостоявшегося рандеву земного звездолета с «Альграбом» — кораблем заправщиком. Дозаправка не удалась — звездолет не напился «золотой крови» «Альграба» (топливо для ефремовских звездолетов делается из золота). Звезд, имеющих собственное имя, около двух сотен, — значит, выбор у Ефремова был. Почему же он называет корабль заправщик «Альграбом»? Простейшая анаграмма: АЛЬГРАБ — ГРААЛЬ Б. Очевидно, для того, чтобы подтвердить правильность расшифровки, в текст вставлена глава «Праздник Пламенных Чаш».
Но почему — Грааль Б?.. Скорее всего, буква Б — остаток неполной анаграммы. Но нельзя исключить и того, что сосудов с кровью Иисуса было два. Этим объясняется и многовековой спор о Граале между английскими и французскими авторами: французы доказывают, что Святую Кровь доставили в Прованс Св. Мария Магдалина, Св. Лазарь и Св. Марфа, а британцы считают хранителем Грааля Св. Иосифа Аримафейского — первосвятителя Англии. Джон Кентерберрийский (XIV в.) обнаружил в древней «Книге Мелкина» указание на то, что сосудов было два, и они хранятся в Гластонбери — в гробнице Св. Иосифа Аримафейского!
Если верить другим источникам, через четыреста лет после казни Иисуса Грааль был вручен Артуру — легендарному королю бриттов. Он родился в Корнуэлле, в замке Тинтажель, — не потому ли в конце «Туманности Андромеды» к звезде Т отправляется звездолет «Тинтажель»? А вот что говорит одна из героинь «Лезвия бритвы»: «С детства мечтала о рыцарях, плакала над книгами о короле Артуре и чаше святого Грааля».
В «Часе Быка» упомянута звезда Бета Чаши (Грааль Б, вторая чаша?). Звездолет «Темное Пламя» имеет форму полусферы: символическая чаша, полная темного (тайного) света. Хранители чаши — Фай Родис и ее двенадцать «апостолов» — одеты в «тонкую металлическую броню», а «на пятках выступали зубцы вроде коротких шпор».
«Рыцари» входят в древнее святилище и видят четырехголовую статую, олицетворяющую Время. Первое лицо — «бесстрастное», второе — с улыбкой, скрывающей «злое потаенное знание», третье — с жестокой радостью смотрящее на предсмертные корчи множества людей. Это — время смертных. И, наконец — четвертый лик:
«…Четвертое лицо исполина озаряла улыбка, полная утешения и странного торжества. С ласковой осторожностью он склонялся над толпой стремившихся к нему молодых мужчин и женщин с сильными и красивыми телами. Они тянулись к гиганту и он как бы приглаживал ладонью ниву поднятых к нему рук и опрокидывал широкую чашу на обращенные к нему с надеждой и радостью лица».
Чаша достается избранным — «сильным и красивым».
Обращайте внимание на детали, кажущиеся второстепенными. Почему, к примеру, глаз Воланда сравнивается с «выходом в бездонный колодец»? То же самое мы видим в «Часе быка»: четырехголовый исполин с чашей расположен в колодце под химической лабораторией. В сказке Сент Экзюпери герой видит во сне Маленького принца — то есть, будущего короля. Он приводит пилота к волшебному колодцу, вода из которого нужна сердцу. Кровь и Святой Грааль? Но при чем здесь колодец, и что скрывается за шуткой насчет полезности географии? Не указывает ли писатель на какую то местность, связанную с колодцем и… лисьими норами? К тому же Лис на рисунках Экзюпери получился очень странным: он больше похож на кролика. Ключ к этой загадке мы обнаружили в первой из «сонных сказок» Кэрролла: падающая в колодец Алиса видит географические карты, думает про широту и долготу и берет с полки стеклянную банку из под варенья. Банка — это сосуд, не правда ли? А на дне колодца девочка нашла стеклянный пузырек и отведала волшебный напиток, по вкусу похожий сразу на несколько блюд — «вишневый сироп с кремом, ананас, жареную индейку, сливочную помадку и горячие гренки с маслом». Здесь уж нельзя не вспомнить легенды о Граале: он способен придавать обыкновенной воде любой вкус.
Где же находится этот колодец? Если английский автор начинает и завершает сказку словами о лете, мы должны сообразить, что имеются в виду южные графства: в древности эти земли называли Летней страной. Здесь правил король Артур. А зачем Кэрроллу понадобился Белый Кролик и его нора, которая превращается в таинственный колодец? Самый известный в Англии колодец находится неподалеку от Гластонберрийского аббатства, в местечке Чалис Вэлл — «Колодец Чаши». На его крышке вырезано Святое Копье — то самое, которое избавило Иисуса от долгих мук. («Один из воинов копьем пронзил ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода»). А рядом с «Колодцем Чаши» туристам и паломникам показывают место, которое называется… «Кроличий садок»!
«Кровь — великое дело», — говорит Воланд. Значит, «Великое Делание» связано с кровью Иисуса?
6. «КОГДА СПЯЩИЙ ПРОСНЕТСЯ»
Известно, что работы Чарльза Л. Доджсона по математической логике оказали влияние на его современника Джорджа Буля — английского математика, без которого была бы немыслима современная кибернетика. Они познакомились еще до путешествия Доджсона в Россию. В том году, когда появилась сказка о подземных приключениях Алисы, в семье Дж. Буля родилась будущая писательница Этель Лилиан Войнич. Она увлекалась антикварными книгами и системами шифров — древними и современными.
В юности Этель Лилиан потрясли «Слова верующего» — книга французского священника Ламеннэ, призывавшего к освобождению христианства от позднейших наслоений. В апреле 1887 года молодая девушка уехала в Россию, а летом совершила поездку по Волге. После этого Войнич две недели жила в Москве, но никуда не выходила, объясняя это переутомлением. Десять лет спустя появился «Овод» — самая мятежная книга в истории христианской цивилизации. Не случайно ее полюбили революционеры и богоборцы всех стран. Но никто не заметил, что на весьма условном фоне борьбы за независимость Италии воспроизведена новозаветная ситуация: Бог Отец приносит в жертву Сына. Герой тайного сюжета «Овода» возвращается после своей мнимой смерти (второе пришествие Иисуса?), чтобы пробудить единственное существо — каноника Монтанелли.
В начале романа юноша приводит Монтанелли к Монблану (итал. Monte Blanco — «Белая Гора») и говорит: «Словно сквозь темный кристалл я вижу в этой голубой пустыне без начала и конца величественное существо в белых одеждах. Век за веком оно ждет озарения Духом Божьим». А что мы видим в конце? Старик, облаченный в белые ризы, переживает озарение и вещает от имени… Бога Отца! «Пейте же! — призывает впавший в священное безумие Монтанелли. — Пейте из чаши все! Разве эта кровь не ваше достояние?» Чаща, божественная кровь и Тайный Камень — «темный кристалл»…
Овод любит девушку по имени Джемма, ставшую шифроваль щицей тайного общества «Молодая Италия». Инталия — разновидность геммы («gemma») — резного камня. Но здесь слышится и другое слово — «gema», «кровь». Фамилия каноника происходит от итальянского слова «monte» — «гора». «Oros». Псевдоним героя, давший название всему роману, на русский язык переведен неточно: «Овод» вместо «Слепня». Так благозвучнее. Но для какой цели в самом тексте дается перевод на французский язык: «Taon»? Очевидно для того, чтобы читатель дешифровщик поменял местами первую и вторую буквы этого слова.
А теперь сделаем небольшое отступление. Мы предположили, что Булгаков упомянул о зашифрованных рукописях Роджера Бэкона (1214 — 1292) лишь для того, чтобы указать на Френсиса (1561 — 1626). Но так ли это? Усомниться нас заставили два Берлиоза — редактор журнала и композитор. Удвоение продолжается: психиатр Стравинский — однофамилец знаменитого композитора, Иоганн из Кронштадта вызывает в памяти Иоанна Кронштадского, Бегемот и Коровьев назвались Панаевым и Скабичевским — однофамильцами русских писателей, — а подписались — наоборот. Два Бэкона? «Тут вопрос переселения душ», — подсказывает Коровьсв в предпоследней редакции «Мастера…» — там, где Волакд говорит о дешифровке «интересных рукописей Бэкона». Настолько интересных, что Булгаков счел за лучшее заменить Р.Бэкона на другого монаха чернокнижника — Герберта Аврилакского, ставшего папой Сильвестром II. Беседа на Патриарших касалась основ христианской религии и ее тогдашнего состояния, — не этому ли вопросу были посвящены «интересные рукописи» знаменитого астролога Роджера Бэкона? В самом известном из своих сочинении — «Зеркале астрономии» — он доказывает, что христианство подчинено влиянию Меркурия. А что говорит Воланд? «Меркурий во втором доме…»! Булгаков придумал, как связать Роджера Бэкона с темой реинкарнации: в «грибоедовской» главе появляется странный абзац о прошлой жизни Арчибальда Арчибальдовича. «Говорили, говорили мистики», что в прошлой жизни метрдотель плавал «под черным гробовым флагом с адамовой головой». Во времена Булгакова каждый мальчишка знал, как называется этот флаг — «Веселый Роджер». (И золотая цепь у Грина — пиратская. К тому же с ней соседствует говорящий человекообразный автомат: по преданию. такой же механизм построил Роджер Бэкон).
Многие мистики считали Френсиса (Франциска) Бэкона очередной инкарнацией монаха францисканца Роджера. Доказательству этого посвящено несколько работ, и приведенный в них список совпадений трудно объяснить простой случайностью. К примеру, они оба писали о возможности создания летательных аппаратов и средств связи, а Р.Бэкон предсказал полет на Луну!
В начале 20 х годов XX века во Франции и США была начата дешифровка рукописей двух Бэконов — почти одновременно и независимо друг от друга. О первой рукописи мы уже упоминали: она оказалась дневником сэра Френсиса. А рукописная книга ин октаво с зашифрованным посланием Роджера Бэкона попала к Джону Ди, а затем была подарена императору Рудольфу II. Считалось, что эта книга содержит все тайны мира. В 1912 году ее выкупил у итальянских иезуитов книготорговец антиквар Вильфрид Войнич — бывший польский революционер и супруг знаменитой писательницы. (Именно она посоветовала мужу заняться поиском и перепродажей старинных рукописей и книг). Семь лет спустя Этель Лилиан Войнич передала фотокопию этой «черной книги» американскому историку и криптографу Уильяму Ньюболду. Он был признанным знатоком гностических учений и легенд о Граале, а в первую мировую войну прославился тем, что сумел прочитачь шифрованные донесения от германских шпионов.
В начале 20 х годов Ныоболд объявил, что нашел ключ к шифру Роджера Бэкона. Затем ключ был «утерян», — не потому ли, что на профессора было оказано давление? Тем не менее он успел напечатать фрагмент расшифрованного «Манускрипта Войнича», и это сообщение стало настоящей сенсацией. Оказалось, что монах алхимик знал о существовании хромосом и спиралевидных галактик! Вот что писал Роджер Бэкон за триста лет до изобретения телескопа: «Я увидел в вогнутом зеркале звезду, имеющую форму улитки. Она расположена между пупом Пегаса, бюстом Андромеды и головой Кассиопеи». Через три года в указанном месте была открыта первая звездная «улитка» — М 31. спиральная туманность Андромеды. Вскоре после этого Ныоболд умер — и унес в могилу тайну ключа. В 1930 году скончался Вильфрид Войнич, в шестидесятом умерла Этель Лилиан, а в шестьдесят втором загадочная рукопись была выставлена на продажу и оценена в 160 тысяч долларов. В следующем году авгор «Туманности Андромеды» закончил свой новый роман «Лезвие бритвы», в котором положительному герою Гирину противостоит некий охотник за рукописями — турецкий археолог Вильфрид Деригази. Странное имя для турка, не правда ли? Археолога интересует месторождение таинственных кристаллов, тестирующих на «божественность».
…"Перечитайте «Овода»", — посоветовал Бартини своему биографу В.Казневскому. Не потому ли, что биография барона словно списана с судьбы героя «революционного» романа? Овод рано лишается матери, а опекуном становится итальянский священник — его родной отец. Затем он надолго уезжает и возвращается на родину под видом иностранца. Можно предположить, что в романе Войнич зашифрована весть о чудесном ребенке, увезенном из России. По документам Бартини родился в год появления «Овода», но именно Казневский говорил о том, что барон прибавил себе год или два. А с какой целью писательница сделала Овода наполовину англичанином? Его настоящее имя — Артур Бертон. Мать — уроженка Корнуэлла: именно там родился и таинственно уснул король Артур, владевший Граалем. С умыслом выбрана и фамилия: она отсылает нас к Роберту Бертону — английскому писателю XVII века — и подсказывает имя будущего хранителя Чаши. Еще одна подсказка спрятана в последней главе: возлюбленная Бертона разговаривает с влюбленным в нее Мартини. Бертон — Мартини — Бартини?
По преданию, Святая Чаща стояла в артуровском замке Камелот — в центре Круглого Стола. Маргарита видит в комнате Воланда золотую чашу на столике, а на балу — стену камелий, причем именно там, где вино, бьющее из фонтана, разливали в плоские чаши. В конце бала эти цветы упомянуты вновь: «…и не стало никаких тюльпанов, фонтанов и камелий». Заметьте: Коровьев несколько раз назван рыцарем. После бала он говорит, что приятно сидеть «при камельке», в «тесном кругу». Круглый Стол в Камелоте? «А на круглом столе был накрыт обед», — пишет Булгаков. Но это уже субботний вечер в подвале мастера, — когда Азазелло подарил влюбленным вино Воланда.
О короле Артуре напоминает и феерия А.Грина «Алые паруса», написанная в год приезда «красного барона». Первая часть озаглавлена очень символично — «Предсказание». Что же было предсказано маленькой Ассоль? Явление принца. «Алые паруса» — это символическая кровь, ставшая вином причастия: неспроста в гриновском сюжете появляются две бочки со «святым вином», чудесно преображающим человека. Два Грааля? В этом убеждает имя мальчика, который унаследовал вино: Артур. Маленький Артур пытался «исправить» сцену распятия на картине знаменитого художника: он замазал краской кровавые стигматы Иисуса.
Целый ряд косвенных признаков подсказывают, что страна, в которой родился Артур Грэй — это Англия. И про чудесное вино сказано, что оно «существовало во времена Кромвеля». В библиотеке родового замка Артур Грэй переживает мистическое посвящение, нанимается юнгой на шхуну и уплывает в Марсель. Англия и Прованс. Через несколько лет юнга становится капитаном и владельцем трехмачтового галиота «Секрет». Судьба приводит Артура в рыбацкий поселок Каперну, он видит спящую девушку (Христиан Розенкрейц и спящая Венера!) и женится на ней. По случаю свадьбы была вскрыта одна из двух заветных бочек.
Описывая винный погреб, Грин обращает наше внимание лишь на три бочки. Две из них — со «святым вином» — закопаны в землю полностью, а третья занимает всю стену и выглядит, как диск: «самая большая, в форме плоского круга». Здесь же мы видим «серые грибы с тонкими ножками».
Гриноведам известно, что Каперна «списана» с Балаклавы. Но почему ученик «Атона» выбрал такое название? Капернаум — город, в котором Иисус творил чудеса и проповедовал ученикам.
7. ВОДА ЖИЗНИ
Небольшая повесть «Сердце Змеи» (1958) — ключ к «Туманности Андромеды». Действие романа начинается в окрестностях звезды класса Т, а в повести звездолет «Теллур» обнаруживает чужой корабль из планетной системы Тау Змееносца. Греческая буква «тау» — Т, а змей, распятый на тау кресте — алхимический символ, означающий фиксацию летучей субстанции. Понятно также, почему земляне летят к звезде, связанной с «темным облаком в форме вращающегося электромагнитного диска», и почему корабль «змееносцев» появился на «прозрачном, как хрусталь, диске локатора». («Огромный диск как бы сливался с космическим пространством»). Звездолеты соединились трубой — очевидно, это намек на Тоннель. Но инопланетяне дышат фтором, и земляне предлагают изменить наследственность фторного человечества. Имя командира земного звездолета — Мут Анг: не слышится ли здесь другое слово? К тому же кожа инопланетян не просто серая, а с «кроваво красным отблеском, какой бывает на полированном красном железняке — гематите». (От греч. «haimatos» — «кровь»). И снова: «Серый цвет этого минерала был одинаков с кожей обитателей фторной планеты»!
Большую часть времени земляне проводят возле «огромного диска» и в библиотеке. Но встрече с чужим звездолетом предшествует эпизод с операцией аппендицита. Обратите внимание: доктор биологических наук И.Ефремов описывает змееобразный аппарат, который вползает в рот спящего астронавигатора, проходит сфинктер (?), двенадцатиперстную кишку (?!) и достигает червеобразного отростка (?!!). «Ошибка» — знак того, что текст следует понимать в обратном смысле: все происходит на Земле («Теллур» — от лат. «Tellus» — «Земля»), а в межзвездный Тоннель уходят люди с особой наследственностью — «живые звездолеты».
Любой символ заключает в себе гигантскую пирамиду смыслов, плавно перетекающих один в другой и все более неразличимых по мере приближения к вершине. Многие алхимики туманно намекали на связь Великого Делания с кровью, но лишь единицы из них понимали, что истинной целью работы с веществом должно быть преображение души. «Душа тела — в крови», — учит Библия. Не на эту ли фиксацию указывает Ефремов? Что же происходит с кровью — материальным носителем души?
«Мастер и Маргарита» — очень «кровавый» роман: льется кровь Иешуа, Берлиоза, Ивана, Майгеля, Бенгальского и Бегемота, кровавый душ принимает Маргарита, лужи крови темнеют на булыжнике мостовой — и все смешивается в золотой чаше Воланда, пресуществляясь в мистическое вино. Этот символ отлично поняли братья Стругацкие: в «Попытке к бегству» упомянут напиток «Кровь тахорга», в «Миллионе лет…» пьют вино «Бычья кровь», с винопития начинается «Хромая судьба».
«Мы увидим чистую реку воды жизни», — записал на пергаменте Левий Матвей, ученик Иешуа. Кровь — это и есть «вода жизни». «Единственный живой» шахматист Воланд, играющий всеми остальными фигурами — жертва и палач одновременно. Он проливает свою животворящую кровь в человечество и собирает ее обратно: «Сдавайте валюту!». (Лат. valeo — здоровье). «Я пью ваше здоровье, господа!» — объявляет Воланд гостям и пьет кровь барона — то есть, свою собственную, уже ставшую вином. А что пили перед полетом мастер, Маргарита и Азазелло? Здоровье Воланда. Вино, присланное влюбленным — это его собственная кровь:
«Вино нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед грозою свет в окне. Видели, как все окрашивается в цвет крови».
И далее: «— Здоровье Воланда! — воскликнула Маргарита, поднимая свой стакан. Все трое приложились к стаканам и сделали по большому глотку».
Кровообращение.
«Маргарита разглядела маленькую женскую фигурку, лежащую на земле, а возле нее в луже крови разметавшего руки маленького ребенка». Но: «Не бойтесь, королева, кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья».
Кровь Воланда — великое жертвоприношение, незримое вино, которое от века пьет человечество. Опасаясь того, что читатели не поймут этот символ, Булгаков вводит эпизод с медицинскими кровососами и профессором Кузьминым. Профессор «…сидел в спальне на кровати, причем пиявки висели у него на висках, за ушами и на шее». (Воланд — тоже профессор, его видят в спальне сидящим на постели!). Но и это не помогло: роман прочитали с точностью до наоборот. Именно в заключительной сцене бала — там, где Воланд и Маргарита пьют кровь, — булгаковеды дружно увидели «сатанизм» и «черную мессу».
«Пейте, сие есть кровь Моя», — говорил Иисус. А вот как описывается казнь Иешуа: «…Сидели жирные слепни и сосали желтое обнаженное тело». Это и есть человечество по Булгакову: «Мухи и слепни поэтому совершенно облепили его, так что лицо его исчезло под черной шевелящейся массой». «Просто мне хотелось повидать москвичей в массе», — объяснил артист буфетчику. И — «в партере зашевелились»…
Эта черная шевелящаяся масса народонаселения, сосущая невидимую кровь земного Демиурга — миллиардоликая маска Воланда, под которой исчезло его лицо. Ее нужно снять: «Зрительская масса требует разоблачения!»
8. ПРИМУС ПЕРВЫЙ
Булгаковское «Золотое Руно» почти неузнаваемо — это золотой пудель, вытканный на подушке, которую чернокожий слуга кладет Маргарите под правую ногу. На трости Воланда мы видим голову черного пуделя: «нигредо», «черная голова», первая стадия Великого Делания, называемая также «головой Адама». На превращение черноты первовещества в духовное золото указывает и черный пудель в овальной золотой рамке на тяжелой цепи, которую надевают на шею «бездетной тридцатилетней Маргарите». Но кто же она — не буквально, разумеется, а символически? «Это украшение чрезвычайно обременило королеву», — подсказывает Булгаков. Праматерь Ева? Вот почему к всепрощающей «хозяйке бала» поднимаются толпы гостей Воланда: все они — ее дети!
Живописная свита иностранца вызывает особенный восторг у читателей. Но это лишь символические фигуры, готовые «рассказать» нам все о своем хозяине. «Разные аспекты сущности», — как выразился бы философ. Словно ожившие буквы, они складываются в настоящее имя таинственного незнакомца. Взять, к примеру, кота Бегемота: уже на Патриарших Воланд «жмурится как кот», а сам Бегемот то и дело превращается в «круглоголового человека с примусом». Латинское слово «primus» — «первый». Не указывает ли Булгаков на первого человека, прогневившего Бога своим непослушанием? И не случайно Иван решил, что иностранец — поляк: если читать начало первой главы, сверяясь с картой московских улиц, то станет ясно, что Воланд вошел в аллею со стороны улицы… Адама Мицкевича! Читаем: «…На аллее показался первый человек». Первый и единственный! «Вы и фамилию мою забыли?» — говорит Воланд Степе Лиходееву. Но христианские мистики «фамилию» Адама не забыли. Они называли его Кадмоном и понимали как мистическое существо, состоящее из всех людей Земли. Адам Кадмон дает им жизнь и питает каждого своими эманациями. Он действительно первый человек, но в отличие от библейского праотца Адама, никогда не умирал.
Иисус называл себя «Бен Адам» — Сын Человеческий. «Я единственный в мире специалист», — говорит «иностранный профессор». Вот что сказал Воланд про Иисуса, то есть — про самого себя: «Просто он существовал, а больше ничего».
«Один, один, я всегда один!..» — Иешуа и Берлиоз, Пилат и Могарыч, Майгель и Фрида, и ее задушенное дитя, и тот маленький мальчик, распростершийся в луже крови, которого видела Маргарита на глобусе, и жуткие гости Воланда, и его свита… Булгаковский Адам Кадмон, «первый человек» — сам Иисус, вечно воскресающая жертва и свой же «невольный палач» — стреляющий, удушающий, сжигающий, бросающий под трамвай, сводящий с ума, отрывающий головы…
«Казни не было», — Булгаков готов снова и снова втолковывать эту непростую истину: тысячи покойных негодяев восстают из праха на балу, благополучно оживают отравленные любовники, оторванная голова конферансье возвращается на место, мгновенно выздоравливает сраженный чекистской пулей Бегемот, умирает и воскресает Лиходеев… «Умерев, Куролесов поднялся, отряхнул пыль с фрачных брюк, поклонился, улыбнувшись фальшивой улыбкой и удалился при жидких аплодисментах». Именно про артиста Куролесова сказано в эпилоге: «Он был, а остальных не было». И это тоже о нем — «единственном живом, влетевшем в этот сон»: «…Вдруг стал обращаться к кому то, кого на сцене не было, и за этого отсутствующего сам же себе и отвечал, причем называл себя то „государем“, то „бароном“, то „отцом“, то „сыном“…».
Вот что втолковывает нам Булгаков: все народонаселение планеты — воплощения «единственно живого» Адама, ячейки сознания, «клетки» гигантского организма. Он ведет каждого из нас по цепи жизней, питает «водой жизни» и получает дань — некий таинственный нектар, необходимый его бессмертной душе, рассеянной по мириадам галактик.
(Воланд: «Приветствую вас от всей души!»).
«Пейте, сие есть кровь Моя!..» Пьют у Булгакова все поголовно, да и разных напитков упомянуто великое множество — начиная с абрикосовой и заканчивая отравленным фалернским. Воланд и Маргарита пьют кровь барона, ставшую вином, а Пилат обещает напоить кровью мятежный город: «И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою!..». На балу Маргарите показывают символ жертвенной крови «черного» Воланда — розовую пенистую струю, бьющую из «черного Нептуна». Очевидно, это символический «черный бог» — тот, о котором кричал на Лысой Горе Левий Матвей и которого «очертил черными красками» Иван. Булгаковское человечество («гости бала») плавает в бассейне, наполненном его живительной эманацией.
Великие и страшные тайны скрыты в этих сценах. Все, чем живет «зрительская масса» — лишь непостижимый сон вселенского Адама, плод галлюцинации. Именно об этом говорит Коровьев: «Почем вы знаете, какие замыслы роятся в моей голове? Или в этой голове? — и он указал на голову Бегемота». В романе присутствует навязчивый мотив головы, живущей в некотором смысле самостоятельно, в отрыве от остального тела, причем это всегда связано с кровью.
«…Его волосы воронова крыла были повязаны алым шелком, — пишет Булгаков о метрдотеле, — и плыл в Караибском море под его командой бриг под черным гробовым флагом с адамовой головой». Кровь и голова появляются на Патриарших («Вам отрежут голову!»), кровавый фонтан вырвался из обезглавленного Бенгальского, в голову Берлиоза, ставшую чашей в виде черепа, сливают кровь Майгеля. Кровь Иешуа и разбойников стекает в землю на Лысом Черепе: по одной из легенд на Голгофе похоронен громадный череп… Адама!
«Это была огромная глыба в форме человеческой головы», — пишет Алексей Толстой в «Гиперболоиде…». А в «Аэлите» мы читаем про «Спящую Голову Негра» — символическую скульптуру, изображающую незримого Творца. В «царской библиотеке» земляне слушают лекцию Аэлиты:
«Истинный мир — невидим, неосязаем, неслышим, не имеет вкуса и запаха. Истинный мир есть движение разума. Начальная и конечная цель этого движения непостигаема. Разум есть материя, более твердая, чем камень и более быстрая, чем свет. Ища покоя, как всякая материя, разум впадает в некоторый сон, то есть становится более замедленным, что называется — воплощением разума в вещество… Вещь есть временное сгущение разума».
9. «ВЕРХ ПУТЕЙ ГОСПОДНИХ»
«Кровь давно ушла в землю», — в глобус Воланда, ставший головой Берлиоза, черепом и, наконец, чашей… На глобальную «голову» надета «шапка»: «Шапка на полюсе лежала как настоящая». Вот еще одна подсказка: лицо Воланда — «навеки сожженное загаром», а глобус — «как будто живой и освещенный с одного бока солнцем». Земля — «череп» Адама Кадмона и чаша, в которую стекает кровь человечества: «И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья». Кровь рождает человечество и возвращает его в прах, — как гостей Воланда. Именно поэтому Коровьев и пьющий Бегемот названы «неразлучной парочкой». Древние египтяне так и представляли себе мироустройство: золотая корова Хатор питает своих детей — фараонов, «золотых телят». (Главный храм золоторогой богини был в Дендере: Бендер и… «Рога и копыта»?!) Коровьев — аспект жертвенный, питающий, небесный жизнедатель. «Истомленный жаждой» кот Бегемот — потребитель: он ныряет в коньяк и глотает всевозможные жидкости — воду. водку, спирт, кофе, пиво, бензин из примуса и молоко, — вспомните черного котенка, подброшенного профессору Кузьмину. Кота даже грозят утопить! А в Ветхом Завете говорится о бегемоте — загадочном существе, названном «верхом путей Господних»: «Вот он пьет из реки и не спешит, остается спокойным, хотя бы и Иордан устремился к его рту».
Мощь, размеры, неуязвимость «верха путей Господних» особо подчеркиваются. — и потому многие богословы увидели в бегемоте аллегорию животного мира. Они были близки к догадке. Но средневековые демонологи аллегорию не поняли и «очертили черными красками»: имя «Бегемот» они дали церемониймейстеру дьявола. Булгаков смеется над человеческой глупостью: бал «сатаны» Воланда объявляет Бегемот. Но кот предупреждает чекистов о том, что он — «древнее и неприкосновенное животное». Это подтверждает и Книга Иова: «Только создавший его коснется его ножом».
Коровьев и Бегемот — дающие и берущие… кровь?
Про «верх путей Господних» говорится: «Кости у него, как медные трубы…». Это обыграно у Булгакова: удирая от чекистов, Бегемот бросился «…к угловой водосточной трубе дома, построенного, как было сказано, покоем. По этой трубе кот взобрался на крышу. Там его, к сожалению, так же безрезультатно обстреляла охрана, стерегущая дымовые трубы». (Про трубы — три раза!) Считается, что в библейские времена бегемотом называли слона.
Вспомните детский рисунок в «Маленьком принце»: слон в удаве. Расшифровку этого двойного символа мы найдем в Книге Иова, где с бегемотом соседствует еще одно чудесное животное. сотворенное Богом и живущее в бездне вод — левиафан. Между словами о бегемоте и левиафане нет логического «шва», и потому некоторые комментаторы Писания полагают, что речь идет о разных аспектах одной сущности.
«Огонь пришел Я низвести на землю», — сказал Иисус в Евангелии от Луки. Не про этот ли огонь говорится в описании библейского левиафана («из пасти его выходит пламя»)? То же самое мы видим у Булгакова — примус Бегемота, таящий в себе «огонь, с которого все началось, и которым мы все заканчиваем». Еще одна остроумная подсказка — «реки кепок» на Арбате. «От этих рек отделялись ручейки и вливались в огненные пасти ночных магазинов».
(«Вот он пьет из реки и не спешит…»).
Одна и та же «пасть» — бегемот и левиафан! Она пьет «здоровье» человечества и низвергает в него Иисусов огонь. А что пила Маргарита после бала?
"— Это водка? — слабо спросила Маргарита.
Кот подпрыгнул на стуле от обиды.
— Помилуйте, королева, — прохрипел он, — разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!"
«Спирт» — от латинского «spiritus», «дух». Огонь Святого Духа? Не случайно в комнате Воланда пахло «крепчайшими духами».
10. «ВАМ НРАВИТСЯ АВИАЦИОННЫЙ БЕНЗИН?»
Ефремовский звездолет похож на человека с круглой головой. «Золотая голова», — говорят про Остапа. Аэлита рассказывает инженеру Лосю о древней расе Земли, поклонявшейся гигантской черной голове. Чаша Воланда — череп на золотой ноге. Бегемот превращается в толстяка с «круглой головой»…
Человечество — это «черная шевелящаяся масса», облепившая «круглую голову» Земли и пьющая ее живительный сок. Суккус — так называли эту субстанцию алхимики. Булгаков зашифровал ее в названии писательского санатория «Суук су» — на плакате в доме Грибоедова.
«Сок и огонь!» — внушает нам Михаил Афанасьевич с первых же строк: абрикосовая и солнечный жар! А что увидел буфетчик Соков(!), навестивший Воланда? Азазелло жарил «очень свежее» мясо (жертвенное — всегда «первой свежести»!): «сок капал в огонь и в дымоход уходил дым». Прибавьте к этому нескончаемое кровообращение: барон Майгель пьет шампанское и проливает кровь, на глобусе «наливается огнем» квадратик земли — и отдает кровь убитого ребенка, то же самое, но в обратном порядке проделывает Бегемот: сначала проливает кровь, затем «наливается огнем» — пьет бензин из примуса. Двустороннее движение: кровь — туда, бензин — обратно. Но бензин ли это? «Загорелось как то необыкновенно, быстро и сильно, как не бывает даже при бензине».
«— Единственное, что может спасти смертельно раненного кота, — проговорил кот, — это глоток бензина».
Булгаковский Бегемот пьет, как одноименное библейское чудовище, и купается в огненной жидкости. А что делает напарник бегемота — левиафан? «Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь». Не этой ли мазью лечится Воланд перед балом? «Колено этой темной ноги и натирала какою то дымящеюся мазью Гелла». И ниже: «Горячая, как лава, жижа обжигала руки». Вскипают и пузырятся лужи, сползает с холма туча — «дымное варево», кот «гремит кастрюлями» на кухне и спасает из огня «одежды белые» — обгоревший поварской халат. Но вот Бегемот появляется перед Маргаритой с дамским биноклем. Это, собственно, две трубки — «дамские»: древнееврейское слово «дам» — «кровь». Две трубы — «венозная» и «артериальная»?
Суммируем наши догадки: булгаковский Бегемот, ставший круглоголовым человеком с примусом, символизирует Адама Кадмона, первочеловека каббалистов. Он соотносится с человечеством, как организм — со своими клетками. Мировая душа. Она же — ноосфера профессора Вернадского, придумавшего наукообразную интерпретацию того, что посвященные знали много тысячелетий назад. (В восемнадцатой главе «Мастера…» — «профессор Вернадский»!) Библейские чудовища — левиафан и бегемот — лишь двуликая аллегория этого истинного Адама, живой планетарной машины, служащей для производства и перекачки «наверх» чего то очень важного. По первой трубе идет топливо для самой машины. Чем бы неожиданным для нас это ни было, но мы его потребляем и, следовательно, хорошо с ним знакомы. А какой продукт готовят на земной кухне и подают богам по второй трубе «бинокля»?
11. «МАСЛОПРОВОДНЫЙ ШЛАНГ»
Цепочка многозначительных совпадений протянулась через годы и книги: от «непонятого гения советской авиации» — к летающему «Адаму». Мы уже отмечали, что булгаковский роман перенасыщен сталью: стальная шпага Воланда, стальные пряжки Маргариты, стальной клюв таинственного воробушка… «Летел. блистая сталью», телохранитель Воланда — звероподобный Азазелло. Но в полете он сменил свой маскарад и стал похож на Абадонну: лицо «белое и холодное», а глаза — «пустые и черные». Череп? Сталь и Лысый Череп, то есть Голгофа — могильный курган над черепом Адама (пер. с древнееврейского — «красная глина»). Таким косвенным образом мы вновь получаем странного Адама — летающего и блистающего сталью. Нельзя не вспомнить и «Стальную птицу» В.Аксенова.
«Красный барон» тоже оставил «дорожный указатель»: именно Бартини в конце двадцатых голов предложил строить стальные самолеты. Он же подсказал общее название программы — «Сталь». Были созданы машины А.Путилова («Сталь 2, — 3, — 11») и Р.Бартини («Сталь 6, — 7, — 8»). Технологи, работавшие над стальными самолетами, впоследствии участвовали в проектировании и строительстве гигантов Веры Мухиной.
Стальная пара — Адам и Ева? Нашу догадку подтверждает бартиниевский автопортрет 1952 года: темный профиль на фоне окна с решеткой крестом, перевитой колючей проволокой. За окном нагая женщина протягивает надкушенное яблоко. Эта аллегорическая картина упомянута и в первой статье о «невидимом самолете».
Повторяющиеся символы — первое, что должен отмечать дешифровщик. Он ищет невидимый порядок в видимом хаосе. Сталь по гречески — «адамас». А полная дешифровка этой коллективной криптограммы такова: Адам — «машина», «перевозочное средство». В «Золотом теленке» Бендер рассказывает притчу о советских комсомольцах Адаме и Еве. Он же говорит: «Автомобиль — не роскошь, а средство передвижения». «Антилопа гну» — «адамическая» машина: имя владельца — Адам Козлевич. «…В городе Арбатове появился первый автомобиль. Основоположником автомобильного дела был шофер по фамилии Козлевич». Четкая параллель: первый человек — первый автомобиль — животное (Козлевич). Иначе говоря — «живая машина», пьющая, подобно булгаковскому Бегемоту, какой то необыкновенный бензин. А что предлагает Бендер Адаму Козлевичу? Большую железную бочку с авиационным бензином!.. «Вам нравится авиационный бензин?»
Из реки можно пить, — и по ней же легко добраться до соседних селений и городов. Наверное, это и есть «перевозочное средство» для путников но Вселенной — ветвящийся трубопровод, дающий «возможность передвигаться в нем, почти мгновенно достигая любой точки нашей вселенной».
«Стоило мне перед сном потушить лампу в маленькой комнате, как мне казалось, что через оконце, хотя оно и было закрыто, влезает какой то спрут с очень длинными и холодными щупальцами». Он кажется чернилами, в которых можно захлебнуться. И далее: «Проснулся я от ощущения, что спрут здесь». В словах булгаковского «мастера» (в действительности это был иностранец) скрыта тайна «первой трубы», по которой поступает «топливо» для планетарной машины. «Единственный живой» Воланд, склонившийся над глобусом — «ноосферный» Адам Кадмон, единый и неделимый с миллиардами человеческих существ. Наша кровь — Его кровь. Она «ушла в землю» — в символическую Голгофу, в «адамову голову», в череп, который и есть наша планета. Лысый Череп. В этой чаше кровь загадочным образом пресуществляется и возвращается к своему истоку, из которого пьет человечество: «И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья». Кровь — в вино…
Что же течет на Землю? Не та ли огненная мазь. которую многозначительно втирают в больную ногу Воланда? Подсказка есть: глобус, «с одного бока освещенный солнцем», и «сожженное солнцем» лицо Воланда. А какое масло разливает Аннушка — перед тем, как пролиться крови? Подсолнечное! Перечитайте то место, где Бегемот сбегает от чекистов: в одном предложении упомянуты две трубы — водосточная и дымовая (вниз и вверх). Намек на «неразлучную парочку»? Левиафан — низводит на Землю невидимое «подсолнечное масло», порождающее органическую жизнь. То есть — библейского бегемота, тварь Божью (Воланд о Бегемоте: «Убить проклятую тварь!»), которая пьет эту огненную жидкость и купается в ней. Затем «…кот смылся в заходящем солнце, заливавшем город».
Солнечное масло «заливает город», и от этого у Берлиоза было «что то вроде галлюцинации». Кто же сгустился из знойного воздуха? «Левиафан» Коровьев, жизнедатель. Иначе говоря. в излучении светила присутствует какой то загадочный компонент, управляющий материализацией того, что мы полагаем объективной действительностью. Чтобы нам стала понятнее роль труб, питающих Землю «солнечным маслом», Булгаков завершает бал Воланда этой картиной: «Колонны распались, угасли огни, все съежилось, и не стало никаких фонтанов, тюльпанов и камелий». То же самое происходит в Варьете: материализовался и исчез «дамский магазин».
(Не напоминает ли это «Солярис»? Загадочная планета Станислава Лема тоже «лепит гомункулов» — абсолютно точные копии давно умерших людей. Латинское слово «солярис» — «солнечный». Нетрудно догадаться, что «фантаст» Лем имеет в виду наше светило).
Солнце не просто большой калорифер — это управляющий центр «материализации духов и раздачи слонов». Такая мысль прослеживается на многих алхимических гравюрах Средневековья. Вот один из сюжетов: человекоподобный гигант высится над миром людей, голова его — солнечный диск, руки — лучи, а ноги — толстые трубы. Мистический Адам Кадмон. (О.Бендер: «Вы знаете. Адам, новость — на каждого гражданина давит столб воздуха…»). О «тайном огне», исходящем от Солнца, писали алхимики. Они предупреждали, что без этой незримой субстанции, называемой также «огненным маслом», не получится никакое превращение. Не потому ли масло настойчиво упоминается в текстах бартиниевских учеников? Воланд предупреждает, что «Аннушка уже купила масло». О.Бендер интересуется: не на машинном ли масле готовится обед для старушек? Воробьянинов "…еще неясно представлял себе, что последует вслед за получением ордеров, но был уверен, что тогда все пойдет как по маслу: «А масломЮ — почему то вертелось у него в голове, — каши не испортишь». В начале первого романа Остапу снится заведующий Маслоцентром, в конце второго Бендер подарил Адаму новый… маслопроводный шланг! А эти слова мы прочитали в гурджиевском предисловии к книге «Все и вся»: «Надо мной была произведена церемония великого посвящения в Братство по изготовлению масла из воздуха».
12. «ПО ЭТОЙ ДОРОГЕ, МАСТЕР, ПО ЭТОЙ!..»
О чем думает голодный герой повести «Понедельник начинается в субботу»? О бутерброде с маслом… А что он получает в избушке на курьих ножках? Картошку с топленым маслом… На другой день будущий маг залезает под машину с масляным шприцем в руках. Перед этим он видит стенд «Развитие идеи философского камня» и слышит фразу, никак не связанную с сюжетом: «Прозрачное масло, находящееся в корове, не способствует ее питанию, но оно снабжает наилучшим питанием, будучи обработано наилучшим способом».
Подобные вещи можно лишь угадать, — без малейшей надежды на то, что кто нибудь одобрительно похлопает тебя по плечу или хотя бы молча кивнет: верной, мол, дорогой идете! Но допустим, что мы поняли правильно: река «огненного масла» течет на Землю, питая все живое. Невидимый поток можно сконцентрировать в определенной точке мозга — для того. чтобы пробудить забывшего себя «филиуса». Не так ли действует Философский Камень, называемый также «Тинктурой Адептов»?
(Вспомните: крем Азазслло «пахнет болотной тиной». Вряд ли это случайное совпадение: «Тинктуру Адептов» Яков Беме именует «жилищем вечной души», а Воланд дарит влюбленным «вечный дом». Бемс объясняет природу неблагородных металлов: «Металлическая натура темна и суха. мало дает пищи и потому сама себя пожирает, и находится в доме скорби». «Домом скорби» названо и заведение, в котором лечился мастер").
«Свинец не может стать золотом, — говорили алхимики. — Он и есть золото, пораженное проказой, которое можно вылечить». «Вылечите его, он стоит того!» — просит булгаковская Маргарита, и мы видим, как под действием таинственной субстанции избранный прозревает. Но обычный человек теряет даже то, что имел: Николая Ивановича крем сделал боровом, дрянный мальчик в «Старике Хоттабыче» стал собакой, девушка, надевшая «черную корону» («Лезвие бритвы») потеряла память.
Все давно описано. Символический шифр бартиниевских учеников лишь указывает на древние тексты, помогая связать их в нечто осмысленное. Например, про библейского бегемота сказано, что он легко мог бы выпить Иордан, а булгаковский Иван бросается в реку с «гранитных ступеней амфитеатра» — там, где раньше была «иордань». Ученик уподобляется бессмертному Адаму — «верху путей Господних». «По этой дороге, мастер, по этой!» — на которой и разлито таинственное масло прозрения. Пилат видит ее во сне — «скользкую, как бы укатанную маслом, голубую дорогу». Вслед за ним по дороге прозрения идет ученик Иван Бездомный (Понырев): он ныряет в символический Иордан — реку «огненного масла». По видимому, это и есть «глазная мазь» Иисуса: поэт прозревает — «у него начались некоторые видения». Река масла — «верх путей Господних». Именно на этой дороге душа бывшего прокуратора встречает долгожданного Иешуа — в эпилоге. «Я есмь путь, истина и жизнь», — сказал Иисус.
Две трубы: «масло», текущее с Солнца и уходящая в землю кровь. Затем кровь снова превращается в таинственный компонент солнечного света, управляющий человечеством. Неспроста Маргарите говорят про кровь и виноградные гроздья, а из хрустальных гроздьев льется ослепительный свет, чудесно оживляющий покойников на балу Воланда. Иначе говоря, солнечный свет — лишь «оболочка», носитель невидимого «сока жизни» — суккуса древних мистиков. Человечество потребляет некую субстанцию, и взамен отдает другую — ту, которая содержится в крови. В Москве — масло Аннушки и кровь Берлиоза. В Ершалаиме — одуряющий запах розового масла и кровь казненных. А где проливается кровь Иуды? Возле масличного жома! Булгаков повторяет подсказку: в клинике Иван ест хлеб с маслом и тут же сдает кровь на анализ. («Сдавайте валюту!») В Библии сказано, что кровь является обиталищем души. На сленге сегодняшней научной парадигмы — жидкокристаллический носитель информации. Об этом «знают» и языки мира: «зов крови», «память крови», «вошло в плоть и кровь», «у нас в крови», — похожие выражения есть почти у всех народов.
«Я был в крови своих родителей», — говорит мыслящий пес мутант из повести «Жук в муравейнике». А в последних строчках повести «Трудно быть богом» Стругацкие зашифровали булгаковскую мысль о крови, уходящей в землю: «Она робко потянулась к нему и тут же отпрянула. На пальцах у него… Но это была не кровь — просто сок земляники». Кровь, сок, земля… Сладкий сок жизни (память? информация? образы? эмоции?) собирается в страшный кубок Воланда — трансформацию глобуса. Череп стоит «на золотой ноге»: труба вниз?
Но все это условно: труба, по видимому, одна — и не труба даже, а что то вроде корневой системы дерева. Откройте «Маленького принца» на той странице, где Сент Экзюпери изобразил планету с тремя баобабами: их корневища змеятся, как трубы, ветви уходят к звездам.
«Быть может, вы спросите: отчего в этой книге нет больше таких внушительных рисунков, как этот, с баобабами? Ответ очень прост: я старался, но у меня ничего не вышло. А когда я рисовал баобабы, меня вдохновляло сознание, что это страшно важно и неотложно».
Невидимый фрактал из «страшно важных» труб оплетает маленькую планету, ветвится и пронизывает все живое.
Наши построения могли бы рухнуть в одном единственном пункте: в булгаковской Москве реке не было никакого масла. Но: «Иван Николаевич начал плавать в пахнущей нефтью черной воде». Нефть и черная вода! «Вода в пруду почернела» и после видения Ивана на Патриарших. Поэт очертил Иисуса «черными красками», а спрут, почудившийся больному мастеру, вдруг становится чернилами, в которых можно захлебнуться. «Нагадил в чернильницу» и ужасный воробышек, посетивший профессора Кузьмина. Маргарита вылила чернила в постель критика Латунского. Все «окрасилось в черный цвет», когда влюбленные выпили вина, присланного Воландом. Черная вода в реке пахла нефтью, нефть для котельной чрезвычайно заботит управдома Никанора Ивановича, дважды упомянута нефтелавка на Арбате. Все объясняется просто: древние египтяне и греки называли нефть «огненным маслом».
13. СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ
Мы уже упоминали о книге американского визионера Роберта Монро — отважного путешественника по одной из «параллельных» планет. В сентябре 1960 года в его дневнике появилась запись про мысленный контакт с каким то неведомым существом: «Эта разумная сила вступила мне в голову в месте, расположенном над самым лбом и не содержала ни одной мысли или слова утешения. Казалось, она даже не подозревала о наличии у меня чувств и эмоций. Мною она была воспринята как нечто безличное, торопливо и целенаправленно ищущее в моем уме что то вполне конкретное».
Что искала «разумная сила» в голове Монро, и почему именно ему разрешили посмотреть другой мир? Что то подобное Монро спросил и получил ответ: «Возникло отчетливое ощущение, что я неразрывно связан (и всегда был связан) с нею долгом, и что здесь, на Земле я выполняю определенную работу. Моего согласия на это не требуется, мне просто поручено делать ее. Впечатление такое, что я приставлен обслуживать некую „насосную станцию“, что это — грязная, заурядная работа, но она моя, мне ее навязали и ничего, абсолютно ничего в этой ситуации изменить нельзя».
Общение с «работодателем» происходит без слов, при помощи аллегорических «картинок». Ясно, что «насосная станция» — не более, чем символ, понятный человеку середины XX века. А кому то были понятны аллегории Книги Иова…
(Может быть, это одно и то же — библейский бегемот, запросто выпивающий реку, и увиденная Монро «насосная станция»? «Кости у него как медные трубы…»).
«Станционный смотритель» пишет: «Возникло ощущение огромных труб, столь древних, что все они покрыты отложениями и ржавчиной. По ним текло что то вроде нефти, только гораздо более насыщенное энергией, нечто жизненно необходимое и ценимое где то в другом месте (предположение: не на этой материальной планете). Это продолжается уже в течение эонов. Тут же присутствовали другие группы сил, извлекающие то же самое вещество, каким то образом очень сильно конкурируя при этом друг с другом, а само вещество в некоем далеком пункте или в некоей цивилизации перерабатывалась в нечто, представляющее большую ценность для существ, находящихся за пределами моего понимания».
«Топливо» для котелка, в котором варится человечество — новые идеи. Именно об этом Бендер говорит Адаму Козлевичу: «Я вам уже сообщал, что в идеях у меня недостатка нет. Ровно через шестьдесят километров вас прямо на дороге будет поджидать большая железная бочка с авиационным бензином». («Авиационный бензин» — небесное происхождение идей?) Вниз поступает мистический суккус, огненное масло идей, управляющих миром — «кровь» бессмертных богов. Что же они берут взамен?
Роберт Монро понял показанную ему картину буквально: насосная станция, трубы, а в них — «что то вроде нефти, только гораздо более насыщенное энергией, нечто жизненно необходимое и ценимое в другом месте». Встречная жертва — кровь? Ни в коем случае: по восходящей трубе течет все, что мы когда либо видели, слышали, обоняли, осязали и пробовали на вкус — кинопленка жизней, те самые «рукописи», которые не горят.
Сок идей капает в вечный огонь жизни, и столбы невидимого дыма восходят к чутким ноздрям богов. «Дым отечества» пахнет печеным хлебом и пеплом сожженных еретиков, ипритом и амброй, росным ладаном и карболкой, стреляными гильзами и розами Казанлыкской долины.
«Прошу заметить!» — заклинает Булгаков, показывая читателю картину космического жертвоприношения человечества: «У камина маленький, рыжий, с ножом за поясом, на длинной стальной шпаге жарил куски мяса, и сок капал в огонь, и в дымоход уходил дым».
(Иешуа — Пилату: «Сказал так, чтобы было понятнее»).
Солнце снабжает Землю «огненным маслом» управляющей информации — большими и малыми идеями, порождающими историю, — а взамен получает дым человеческих грез. Но платой за скорость перемен стало однообразие восприятия. Если богам скучно — жди потрясений: придет «сантехник», постучит по трубе, и в одночасье рухнут моральные нормы, священные догматы, непоколебимые принципы и солидные, все на свете объясняющие теории. Поднимется брат на брата, толпа радостно низвергнет кумиров, прольется кровь и омоет новорожденную идею. И новые «небоги» примутся обжигать пресловутые горшки. Вероятно, в этом и состоит смысл всех войн, революций и контрреволюций, военных переворотов, биржевых крахов, неурожаев, эпидемий, природных и технологических катастроф — прочистка трубы. Безжалостная ломка стереотипов, разрушение окаменелостей мысли, — ментальных тромбов, тормозящих единственно возможный прогресс — превращение человеческой гусеницы в куколку, а затем в бабочку.
Пешка никогда не станет гроссмейстером. Хотя бы потому, что пешка и есть гроссмейстер — овеществленная мысль Демиурга, упакованная в «одежды кожаные», в живую шахматную фигуру. Именно об этом толкует О.Бендер: «Идея, товарищи, это человеческая мысль, облеченная в логическую шахматную форму». Еще одна подсказка — «милиционер, одетый в специальную шахматную форму». Человек — «логическая форма», одежда Божественного Логоса — своего рода капсула большой или маленькой идеи. Средство доставки. Затем все возвращается к своему истоку, сбрасывая телесные оболочки — «прах к праху». Булгаков показывает этот восходящий поток на балу Воланда: «Снизу текла река. Конца этой реке не было видно. Источник ее, громадный камин, продолжал ее питать». Про таинственный камин сказано: «холодная и черная пасть». А на Арбате Маргарита видит реки кепок, от которых «…отделялись ручейки и вливались в огненные пасти ночных магазинов».
(Бегемот и левиафан: из пасти — в пасть…)
Нечто спустилось и сложило себя из земного вещества: «прах сложился в нагую вертлявую женщину». Выпив кровь («Пью ваше здоровье, господа!»), Воланд возвратил свое в себя («Нам чужого не надо!» — говорит помощник Демиурга), а вещество оставил на земле: «И фрачники и женщины распались в прах».
В конце романа герои умирают, но продолжают жить в той форме, которая позволяет перемещаться по воздуху и проходить сквозь стену больничной палаты. Это — астрал. Если представить человечество плывущим по реке ледяным крошевом, то астральные существа — это водяные струи и даже целые гольфстримы, играющие льдинками. Но астрал — лишь первая ступенька огромной лестницы, по которой поднимаются «избранные» — те, кто спустился.
«Это верно, без обмана, истинно и справедливо. Его отец — солнце, его мать — луна. Ветер носил его в своем чреве, Земля его кормилица. Отдели землю от огня, тонкое от грубого, осторожно, с большим искусством, и ты получишь Славу Света, и всякий мрак удалится от тебя».
«Славой Света» алхимики называли Философский Камень. Не случайно Адепт выбрал себе имя Роберт — «Слава Света».
14. ЗВЕЗДЫ И ТРУБЫ
«Здесь все совершалось по трубе. Труба управляла невидимой жизнью этого дома. Труба вдруг вызывала слитный шум сотен голосов и шарканья сотен ног. Она же вдруг водворяла такую мертвую тишину, что ни одного звука больше не слышалось, кроме шлепанья капли из рукомойника в умывальной и резкого тиканья часов под лестницей. Один раз труба приказала выстроиться невидимой роте, и Биденко слышал, как в тишине где то строилась эта невидимая рота, рассчитываясь на псрвый второй, сдваивала ряды, поворачивала, а потом быстро прошла…».
Это — «Сын полка», любимая книга нескольких поколений советских школьников. Ее написал «дисковец» Валентин Катаев — друг Булгакова, Ильфа и Петрова. Повесть начинается с" того, что разведчики находят спящего мальчика — сироту Ваню Солнцева (ср.: Иван Бездомный). Писатель упорно именует разведчиков «великанами» и «богатырями»: «Оба великана не без труда помещались в палатке, рассчитанной на шесть человек». Богатыри В.Катаева, несоразмерные с обычными людьми — аллегория Сынов Божьих из шестой главы Бытия. Они — «исполины», родоначальники «сильных, издревле славных людей». И эпиграф к «Сыну полка» писатель подобрал соответствующим: «Это многих славных путь». Спасенный из ада Ваня тоже не из простых: чтобы намекнуть на тайну его происхождения, в первых строчках повести упоминается сказочный «серый волк, несущий Ивана царевича». Катаев без конца повторяет, что «сын полка» — «пастушок» и «прирожденный воин», — то есть, избранный по праву рождения. Будущий «пастух народов»?
После страшных испытаний «маленький принц» получает символический ключ к тайне Трубы. «У меня и ключ специальный есть, чтобы трубки ставить», — говорит пастушок Солнцев. Сравните: булгаковский мастер «умирает», передав эстафету ученику Ивану: «Вы о нем продолжение напишите!» Погибает и наставник Ивана Солнцева — капитан Енакиев (тоже бывший пастушок!), — а ученику передают, как эстафетную палочку, погоны капитана — «сберечь до того дня, когда, может быть, и сам он сможет надеть их себе на плечи». В конце повести Катаев приводит своего героя в суворовское училище. Легко доказать, что писатель имел в виду бартиниевскую школу: Атон — солнечный диск, фамилия Вани — Солнцев. Подойдя к училищу («дом с колоннами»!), новый ученик видит светлый диск — «низкое солнце, лишенное лучей».
Сказано: «Труба управляла невидимой жизнью этого дома». Только на одной странице «училищной» главы труба упомянута целых десять раз! Что же делает бездомный Иван, управляемый Трубой? «Душа мальчика, блуждающая в мире сновидений, была так далека от тела, что он не почувствовал, как генерал покрыл его одеялом и поправил подушку». Очевидно, это главная забота «метрдотеля» Школы — управлять снами и стеречь покинутые тела учеников астронавигаторов. Но сном была и вся прежняя жизнь Ивана: «Ему снилось то же самое, что совсем недавно было с ним наяву». Иначе говоря, сон в училище — лишь продолжение предыдущего сна: жизнь есть сон. И этим сном, живо напоминающим некоторые булгаковские страницы, завершается повесть:
"Внезапно какой то далекий звук раздался в темной глубине леса. Ваня сразу узнал его: это был резкий, требовательный голос трубы. Труба звала его. И тотчас все волшебно изменилось. Ели по сторонам дороги превратились в седые плащи и косматые бурки генералов. Лес превратился в сияющий зал. А дорога превратилась в громадную мраморную лестницу, окруженную пушками, барабанами и трубами.
И Ваня бежал по этой лестнице.
Бежать ему было трудно. Но сверху ему протягивал руку старик в сером плаще, переброшенном через плечо, в высоких ботфортах со шпорами, с алмазной звездой на груди и с серым хохолком над прекрасным сухим лбом.
Он взял Ваню за руку и повел его по ступенькам еще выше, говоря:
— Иди, пастушок… Шагай смелее!"
Алмаз в древности называли адамантом. «Алмазный» Суворов — Адам Кадмон, Демиург человечества? Куда же ведет старый полководец маленького «сына полка»? На одну из планет, приготовленных для новых Адамов: «Там дрожало и переливалось несколько таких крупных и таких чистых созвездий, словно они были выгранены из самых лучших и самых крупных алмазов в мире». Напутствие старого Демиурга просто и понятно: паси народы, будь бесстрашен и помни о том, что жизнь — сон.
Нельзя не заметить, что катаевский «Воланд» — в сером. В конце повести мы видим его в плаще и ботфортах со шпорами, он демонстрирует алмазный знак и погружает героя в сон. И остальное сходится: бездомный Иван, сияющий зал и огромная мраморная лестница.
М.Булгаков: "По этой дороге, мастер, по этой!.. .
В.Катаев: «Это многих славных путь».
15. ДВА СОЛНЦА
Символы, увиденные «сыном полка», — алмазный знак и лестница — вызывают в памяти слова из алхимического трактата «Беседа отшельника Мориена с королем Халидом»: «Сын мой, мы рождены у подножия горы: внизу пропасть бездонная, слева тлетворная зеленая мгла, справа — шелестящие изумрудные луга. Если хочешь победить смерть — не страшись трудного восхождения, не отрывай глаз от сияния горного кристалла на вершине, ибо кристалл этот — зрелый алмаз Господнего милосердия».
«О, кристалл моей души!» — обращается Хоттабыч к Вольке. Алмазы ищут в стульях герои Ильфа и Петрова, а булгаковский Коровьев говорит Римскому: «Алмаз вы наш небесный, драгоценнейший господин директор». В том же 1944 году, когда был написан «Сын полка» (алмаз и труба), появился рассказ И.Ефремова «Алмазная труба». Катаев пишет в своей автобиографической повести «Алмазный мой венец»:
«Мы много и упорно работали в газете „Гудок“, предназначенной для рабочих железнодорожников. По странному стечению обстоятельств в „Гудке“ собралась компания молодых литераторов, которые впоследствии стали, смею сказать, знаменитыми писателями, авторами таких произведений, как „Белая гвардия“, „Дни Турбиных“, „Три толстяка“, „Зависть“, „Двенадцать стульев“, „Роковые яйца“, „Дьяволиада“, „Растратчики“, „Мастер и Маргарита“ и много, много других. Эти книги писались по вечерам и по ночам, в то время как днем авторы их сидели за столами в редакционной комнате и быстро строчили на полосках газетного срыва статьи, заметки, маленькие фельетоны, стихи, политические памфлеты, обрабатывали читательские письма и, наконец, составляли счета за проделанную работу».
Катаев, Булгаков, Ильф и Петров… Кто остался на «алмазной трубе»? Юрий Олеша. Возьмем, к примеру, его знаменитый мемуар под названием «Ни дня без строчки» и откроем последнюю страницу:
"Я очень часто ухожу очень далеко, один. И тем не менее связь моя с некоей станцией не нарушается. Значит, я сам в себе живу? Как же так? Неужели я ношу в себе весь заряд жизни? Неужели весь провод во мне? И весь аккумулятор? Это я — вся моя жизнь? Этого не может быть. Очевидно, при каждом моем шаге с тех пор, как я явился в мир, мною заведует внешняя среда, очевидно, солнце, которое все время держит меня на проводе, на шнуре — и движет мною, и является моей вечно заряжающей станцией.
Оно проступает в виде мутно светящегося круга сквозь неплотную, но почти непроницаемую преграду туч — всего лишь проступает, и, смотрите, все же видны на камне тени. Еле различимо, но все же я вижу на тротуаре свою тень, тень ворот и, главное, — даже тень каких то свисающих с дерева весенних сережек!
Что же это — солнце? Ничего не было в моей человеческой жизни, что обходилось бы без участия солнца, как фактического, так и скрытого, как реального, так и метафорического. Что бы я ни делал, куда бы я ни шел, во сне ли, бодрствуя, в темноте, юным, старым, — я всегда был на кончике луча".
Солнце Олеши — «фактическое» и «скрытое», «реальное» и «метафорическое». Именно так: «тайное солнце» магов и алхимиков (оно же — «полночное солнце», «темное пламя», «огненное масло», «красный лев») к нашему «фактическому» светилу отношения не имеет. Это лишь метафора, — как нарисованный очаг в каморке папы Карло. (В «Золотом ключике» тоже два солнца: бутафорское светило встает над игрушечным городом, а истинное — светит «со сводчатого потолка сквозь круглое окно»).
Итак, писателю Олеше известны очень узкоспециальные вещи: «тайное солнце» управляет людьми. Не посещал ли он астральным образом некоторые «братские» планеты? «Я очень часто ухожу очень далеко, один. И тем не менее связь моя с некоей станцией не нарушается». Но самое интересное признание автор делает в самом конце книги: оказывается, отбор эпизодов подчинен замыслу таинственного человека, объясняющего тайны мироздания и управляющего грезами Олеши:
"Он все возвращался к теме света. Материальный мир создан светом. Называйте это как хотите — квантами, атомами, но это свет, это солнце.
— Все создано солнцем? — спросил я.
— Конечно!
Ему можно было поверить хотя бы потому, что в конце концов он говорил школьные вещи. Ему просто нельзя было не поверить, поскольку он…"
Здесь Олеша интригующе замолкает. Кто же этот человек, говорящий «школьные вещи» о солнце?
16. «ПОД РАДУЖНЫМ ОПЕРЕНИЕМ»
«Я всегда был на кончике луча», — пишет Олеша, намекая на египетский Атон — диск с опущенным вниз веером лучей рук. На кончиках лучей — крохотные кулачки с анхами — ключами бессмертия. Это человеческие души, управляемые солнцем («Вани Солнцевы») — жрецы и фараоны. А на розенкрейцеровских гравюрах царствующее светило изображалось с ногами трубами.
«…Ко мне, по доброй воле, само, раскинув луч шаги, шагает солнце в поле!» У этого стихотворения очень длинное название — «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче». И дата: 1920 год. Миллионы советских школьников учили наизусть — про то, как один из основоположников социалистического реализма пригласил Солнце на чай. Посидели они запанибрата и договорились о совместной деятельности: «Я буду солнце лить свое, а ты — свое, стихами». Дуэт стихов и света поэт сравнивает с… двустволкой!
(Солнечные «луч шаги» — две трубы? Вспомните фамилию поэта халтурщика в «Двенадцати стульях»: Ляпис Трубецкой. Его прототипом считается Маяковский. Lapis Exilis — одно из названий Философского Камня. Труба и Камень?!)
Давайте поверим на слово пролетарскому поэту: в июле двадцатого года с ним случилось что то необыкновенное. Не отмечено ли это событие в других произведениях Маяковского? Возьмем, к примеру, знаменитую сатирическую пьесу «Клоп»: некий Иван Присыпкин расстается с невестой Зоей (по гречески — «жизнь») и вообще порывает со своей прежней жизнью — бросает работу, выходит из партии, меняет имя и фамилию, покидает общежитие, проходит обучение хорошим манерам и, наконец, сочетается браком с девицей по фамилии… Ренессанс!
Женитьба завершается пожаром и гибелью: мистическое рождение через смерть. Внешний сюжет подобных произведений — лишь веселая притча, знак чего то другого. Не случайно смерть и второе рождение героя «Клопа» дублируется попыткой самоубийства Зои («жизнь») и встречей через полвека в Институте человеческих воскрешении: жизнь вернулась.
Свадьба, смерть, воскрешение и множество роз — даже мать невесты зовут Розалией! Не обыгрывает ли поэт розенкрейцеровскую «Химическую женитьбу…»? «Есть про розы только в учебниках садоводства, есть грезы только в медицине, в отделе сновидений», — пишет Маяковский. Упоминается также множество всяческих труб и раструбов, которые механики смазывают маслом.
Пьесу «Клоп» Маяковский назвал «феерической комедией». В конце прямо говорится, что пьеса зашифрована: «Однако мы никогда не отказываемся от зрелища, которое, будучи феерическим по внешности, таит под радужным оперением глубокий научный смысл». Павлин в христианской символогии — знак воскресшего Иисуса. Таким образом, в «феерической комедии» скрывается древний ритуал посвящения: неофит переживает временную смерть в «отделе сновидений» и уподобляется Богочеловеку. В конце пьесы герой скрытого сюжета предлагает себя в жертву кровососу человечеству. Застывший в своем стерильном благополучии мир был потрясен эпидемией влюбленности, половодьем других неведомых ему чувств, — так бывает всегда с приходом Мессии. Но и сам Иван — «клоп»: «…разжирев и упившись на теле всего человечества, падает на кровать». Нам показывают схему кровообращения Адама Кадмона. чье тело — все человечество. Чтобы было понятнее, в конце спектакля «первочеловек» Иван приглашает к кормлению клопа всех присутствующих персонажей и даже зрителей спектакля.
Героя Стругацких — Максима Каммерера — называют Биг Багом. В переводе с английского — «Большой Клоп»… Мы уже упоминали о вставной новелле в «Двенадцати стульях» — «Рассказ о гусаре схимнике». Что же вернуло к жизни бывшего графа? Клопы! В «Золотом ключике» и в булгаковском романе упомянуты лечебные пиявки, мухи сосут тело Иешуа, Воланд и Маргарита пьют кровь, ставшую вином, а Варенуха от этой чести отказывается: «Не могу быть вампиром!» Прибавьте сюда многозначительные эпизоды с больным коленом Воланда и с коленом Маргариты, заболевшим от поцелуев тысяч гостей "кровососов". Человечество пьет мистическую кровь и отдает ее обратно: донор и вампир — одновременно. Почему Маргарита помиловала Фриду, убившую своего ребенка? Женщина с назойливыми глазами олицетворяет все человечество — жертву и палача.
«Кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?» — многозначительно спрашивает Воланд, и тот же вопрос задает Маргарита — о хозяине Фриды. Адам Воланд, «первый человек» — истинный хозяин планеты, играющий миллиардами живых фигур, в которые он постоянно воплощается. Перечитайте то место в романе, где поет невольный хор служащих филиала: «Поражало безмолвных посетителей филиала то, что хористы, рассеянные в разных местах, пели очень складно, как будто весь хор стоял, не спуская глаз с невидимого дирижера».
Маргарита Ева отважилась пройти страшное посвящение в тайну планетарного «управдома»: став «хозяйкой бала» («Бал» по древнееврейски — «Господь») и выпив «чистый спирт» (Sancta Spiritas — Святой Дух), она уподобилась Воланду — приняла на себя его крест. Неспроста от поцелуев грешников у Маргариты разболелась нога — в точности как у Воланда! Нельзя не узнать и лестницу, по которой поднимались толпы гостей: это Санта Скала — Святая Лестница, — перевезенная в Рим из Иерусалима. По этим ступеням Иисуса водили на допрос к Пилату.
17. СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ
Сходство тайных сюжетов «Клопа» и «Мастера…» кажется странным и неожиданным. Но давно замечено, что сцена с Рюхиным у памятника Пушкину — аллюзия на стихотворение В.Маяковского «Юбилейное». Узнаваемы и стихи Рюхина, которые взялся обличать Иван: «взвейтесь!» да «развейтесь!» («Время, ленинские лозунги развей!..»). В рукописи романа был еще один намек на Маяковского: Воланд не пожелал жить в «Метрополе» потому, что увидел там клопа. А в самом «Клопе» есть эпизод, где профессор читает «Словарь устаревших слов»: «Бюрократизм, богоискательство, бублики, богема, Булгаков…».
На людях они относились друг к другу с демонстративной враждебностью. Маяковский постоянно нападал на Булгакова — устно и печатно. «Литературный белогвардеец» и «платный певец буржуазии» — самые мягкие из его ругательств. Не оставался в долгу и «белогвардеец». "Нигде кроме такой отравы не получите, как в «Моссельпроме», — думает Шарик из «Собачьего сердца». (Маяковский: "Нигде кроме, как в «Моссельпроме!»). Тем более странной выглядит находка М.Чудаковой — лирическое стихотворение Булгакова (1930), в котором можно увидеть ответ на посмертное стихотворение Маяковского. Но Булгаков не мог его читать: оно осталось в записной книжке поэта и было опубликовано несколько лет спустя. Или все же мог?.. А незадолго до своей смерти Булгаков записал в дневнике: «Маяковского прочесть как следует».
«Черепа шкатулку вскройте — сверкнет драгоценнейший ум. Есть ли, чего б не мог я?». И далее: «Солнца ладонь на голове моей…» Таким Маяковский был до семнадцатого года — обыкновенный сверхчеловек, избранник Солнца. Затем он надевает маску пролетарского поэта, «горлана главаря», выразителя чувств угнетенных низов: «Сто пятьдесят миллионов говорят губами моими»! Маяковский воспевал жертвенность ради светлого будущего и безжалостность к врагу. Он отдал свой язык толпе, стал шпаргалкой неграмотных активистов, поэтическим бульдозером, сметающим прочь все то, что зовется простым человеческим счастьем.
«Маяковский дал улице то, чего ей хотелось, изысканное опошлил, сложное упростил, тонкое огрубил, глубокое обмелил и втоптал в грязь, — писал в 1930 году эмигрант В.Ходасевич. — Его истинный пафос — пафос погрома, насилия и надругательства надо всем, что слабо и беззащитно».
«Опутали революцию обывательщины нити. Страшнее Врангеля обывательский быт. Скорее головы канарейкам сверните — чтобы коммунизм канарейками не был побит!»
Архиреволюционно, не правда ли? Но в день рождения своей возлюбленной поэт подарил ей… канарейку! Из первой же заграничной поездки Маяковский вернулся одетый по последней парижской моде, нагруженный сорочками, галстуками, духами и тальком «Пальмолив» для бритья. Из второго путешествия певец революционной аскезы привез «иномарку» — первый личный автомобиль у советских писателей. Он сумел стать своим среди чужих, поэтическим Штирлицем, — и в этом действительно было что то сверхчеловеческое. Перечитайте то место в «Мастере…», где Иван разоблачает Рюхина: «Типичный кулачок по своей психологии… и притом кулачок, тщательно маскирующийся под пролетария». И далее: «А вы загляните к нему внутрь — что он там думает… вы ахнете!» Анх — в кулачке? Анх, покоящийся в руке Атона — душа избранного. «А вы загляните к нему внутрь», — советует Булгаков. Не поможет ли «внутренний» Маяковский лучше понять Булгакова и других учеников мистической школы? В книге «Алмазный мой венец» Катаев назвал поэта Командором. Единственного из «республики безумных гениев» — с заглавной буквы!.. «Игра с читателем», — объясняют литературоведы. А сам Катаев без конца повторяет, что человеческая память — штука очень ненадежная.
Значит, все было по другому?
В Откровении сказано: «Имеющий ухо да слышит: побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает». Олешу Катаев назвал первым: ключик. Еще были синеглазый, мулат, колченогий, королевич и другие: разве это не новые имена? А на последней странице каждый из литераторов получает «белый камень» — скульптуру, изваянную из «звездного вещества» — из «светящейся неземной белизны, … по сравнению с которой лучший каррарский мрамор показался бы сероватым». «Побеждающим дам одежды белые…».
Далеко не все герои Катаева присутствуют в списке «дисковцев», — но это и следовало ожидать. Интереснее другое: воскрешение и преображение в «звездное вещество» происходит во сне, — пасхальным утром. На той же странице — про «восковое лицо человекобога» и его кровь… Катаев дважды повторил, что скульптуры из «звездного вещества» не отбрасывают тень: значит, они нематериальны?
Астрал, звездный свет — так назвал эту субстанцию знаменитый христианский мистик Элифас Леви. Астральное тело — «тонкая фракция» каждого существа. В состоянии измененного сознания оно может выходить за пределы физической оболочки — во сне, например, или после очередной смерти. «Запасной выход».
Маяковский: «А за горой была дыра и в ту дыру наверное спускалось солнце каждый раз — медленно и верно».
18. НЕВИДИМЫЙ КРЕСТ
«Когда я вспоминаю Маяковского теперь, во мне очень ярко ощущение чего то недосказанного, — пишет Ида Яковлевна Хвасс. — Всегда чувствовалось, что за всеми внешними проявлениями грубости, чудачествами скрыта какая то совсем другая жизнь. В те годы это подчас злило, возмущало то, что он как бы не допускает в свою другую, настоящую жизнь…».
Ю.Олеша: «Глаза у него были несравненные — большие, черные, с таким взглядом, который, когда мы встречались с ним, казалось, только и составляет единственное, что есть в данную минуту в мире. Ничего, казалось, нет вокруг вас, только этот взгляд существует. Когда я вспоминаю Маяковского, я тотчас вижу эти глаза — сквозь обои, сквозь листву. Они на меня смотрят, и мне кажется, что в мире становится тихо, таинственно…».
Роман Якобсон: "Весной 1920 года я вернулся в закупоренную блокадой Москву. Привез новые европейские книги, сведения о научной работе Запада. Маяковский заставил меня несколько раз повторить мой сбивчивый рассказ об общей теории относительности и о ширившейся вокруг нее в то время дискуссии. Освобождение энергии, проблематика времени, вопрос о том, не является ли скорость, обгоняющая световой луч, обратным движением во времени, — все это захватывало Маяковского. Я редко видел его таким внимательным и увлеченным. «А ты не думаешь, — спросил он вдруг, — что так будет завоевано бессмертие?» Я посмотрел изумленно, пробормотал нечто недоверчивое. Тогда с гипнотизирующим упорством, наверное, знакомым всем, кто ближе знал Маяковского, он задвигал скулами: «А я совершенно убежден, что смерти не будет».
Это — настоящее?..
В апреле 1927 года Маяковский посещает «Первую мировую выставку межпланетных аппаратов и механизмов» (о ней мы упоминали в связи с булгаковскими друзьями Земским и Ветчинкиным). Через несколько дней «Командора» снова видят в доме №68 на Тверском бульваре — среди диковинных экспонатов и странных людей. Десять тысяч человек побывали на этой невероятной выставке. Вот что сообщала одна из московских газет: «Посетители идут сюда как то застенчиво, оглядываясь, словно боясь чтобы не увидел кто и не осмеял. Только у немногих решительный вид, — так и кажется, что этот человек пришел записываться для первого полета на Луну. Впрочем, такие желающие и в самом деле были». Маяковскому показали специальную тетрадь, в которой регистрировали кандидатов — по всей форме, как на бирже труда!
В пьесе «Баня» изобретатель «машины времени» Чудаков объясняет: «Волга человечьего времени, в которую нас, как бревна в сплав, бросало наше рождение, бросало барахтаться и плыть по течению, — эта Волга отныне подчиняется нам. Я заставлю время и стоять и мчать в любом направлении и с любой скоростью». В сатирической пьесе такое разъяснение кажется лишним, но оно совершенно необходимо, если нужно передать объемность времени. Именно в шестимерном мире Бартини, где нет разницы между субъективным и объективным, единственно возможная «машина времени» — сам человек.
«Я почти могу поручиться, что в машине материализуется постороннее тело», — говорит Чудаков. «Постороннее тело» возникло и оказалось «фосфорической женщиной» из будущего. Но вот что подозрительно: посланница 2030 года показывает мандат в виде древнего свитка! С собой она берет только избранных — «хорошие экземпляры людей».
Куда же на самом деле возвращается фосфорическая женщина и каких людей она отбирает? «Летящее время сметет и срежет балласт, отягченный хламом, балласт опустошенных неверием». Неверие — во что?.. Обратите внимание на ту сцену, где уверовавшие в Чудакова (чудо!) люди мучительно затаскивают по лестнице его «аппарат» — тяжелый и раскаленный, как кухонная плита. Это и есть символические весы, на которых взвешивают достойных: «Смотри, ты призаметил эти две линейки, горизонтальную и вертикальную, с делениями, как на весах?»
Чудо, крест и Голгофа?
…Через три месяца после премьеры «Бани» Командор кончил жизнь самоубийством. Некоторые исследователи видят здесь руку ОГПУ — только на том основании, что обстоятельства его смерти не вполне ясны. Это кажется маловероятным: если бы пролетарский поэт действительно мешал государству, его ликвидацию обставили бы как несчастный случай. Но можно представить ситуацию, при которой Консерваторы принимают Маяковского за кого то другого и выключают его из Игры. Бартини возвращается в столицу сразу после гибели поэта.
19. ТЕЛО РА
Третье действие «Бани» предваряет ремарка: «Сцена — продолжение театральных рядов». Иначе говоря, по ходу пьесы мы, сидящие в театре, видим на сцене другой театр и других зрителей, которые видят пьесу с теми же персонажами. Вселенская матрешка. Маяковский подсказывает, что наш мир —тоже чей то спектакль, плод воображения невидимого режиссера: «Мужской свободный состав, сбрасывайте воображаемые оковы, вздымайтесь к символу солнца. Размахивайте победоносно руками. Свобода, равенство и братство, симулируйте железную поступь рабочих когорт. Ставьте якобы рабочие ноги на якобы свергнутый якобы капитал. Свобода, равенство, братство, делайте улыбку, как будто радуетесь. Свободный мужской состав, притворитесь, что вы — „кто был ничем“, и вообразите, что вы — „тот станет всем“. Взбирайтесь на плечи друг друга, отображая рост социалистического соревнования…». И еще полстраницы в том же духе — на грани саморазоблачения. После этого как то не очень веришь поэту, сказавшему в интервью «Литгазете», что идея пьесы — «борьба с узостью, с делячеством, с бюрократизмом, за героизм, за темп, за социалистические перспективы».
«Сбрасывайте воображаемые оковы, вздымайтесь к символу солнца!» Символ солнца — диск Атона. Египетские жрецы называли его «видимым телом Pa» — невидимого солнца. Не это ли «светящееся тело» материализовалось в невидимой машине Чудакова? Неспроста инженер говорит про «Волгу человечьего времени»: в древности эта река называлась Ра.
Нужно найти и перечитать те места «шифровок» Маяковского и Булгакова, где они говорят об одном и том же. Общее — самое важное. Левий Матвей, например, записал слова Иешуа: «Мы увидим чистую реку воды жизни». Не эту ли воду пьет булгаковский Бегемот и аллегорический бегемот Иова — человечество? А Бартини говорил о невидимой реке времени, текущей от Солнца, заливающей Землю и планеты. Откровение Иоанна Богослова предупреждает, что «времени уже не будет», — очевидно, в тот момент, когда иссякнет поток душ, сходящих в зарождение.
Река времени — река жизни? Ра называли держателем анха, «Ключа от Небесного Нила» — «золотого ключика», открывающего выход из Страны Дураков. (Нельзя не вспомнить и булгаковскую пьесу «Блаженство»: вор украл «золотой ключик» к «машине времени», которую создал инженер с «речной» фамилией Рейн). А вот каким образом в «Бане» объясняется принцип движения по реке времени: «Этим ключом ты изолируешь включенное пространство и отсекаешь от всех тяжестей потоки земного притяжения, и вот этими странноватыми рычажками включаешь скорость и направление времени».
Человек, плывущий по реке времени, похож на льдину — в том смысле, что он сам состоит из этой «воды». Маяковский уточняет, что люди перемещаются по времени «как бревна в сплав» — движутся в будущее. Против течения времени может перемещаться лишь астральное тело: прибывшая из будущего гостья постепенно остывает, тяжелеет и становится видимой. Ясно, что она снова облекается в плоть, в материю — «материализуется постороннее тело». Для выхода из своего времени необходима «смерть вещества» и освобождение души — растворение в потоке времени. Не скрывается ли здесь тайна «Золотого Правила» алхимиков: «растворяй и осаждай»?
«Этим ключом ты изолируешь включенное пространство», —объясняет изобретатель Чудаков. Слова «ключом» и «включенное» оказались рядом: «включенное» пространство — значит, присутствующее в самом ключе, открывающем дверь. Иначе говоря, — ключ от квартиры, где лежат пресловутые деньги, находится в самой квартире. В «Золотом теленке» Остап объясняет: «Я изучаю души своих пациентов». Он получает миллион на станции Гремящий Ключ. А в «Двенадцати стульях» эту мысль иллюстрирует маленький диалог:
"— Ключ, — замычал инженер.
— Что ключ? — спросил Остап.
— От кв в варти ыры.
— Где деньги лежат?"
Ключ — это и есть мистические «деньги», единственное сокровище, которое следует искать ученику мага. В себе нужно что то «изолировать» — отделить одно от другого. Мистики понимали это как временное освобождение бессмертной души от оков смертного тела. Отделением «тонкого от грубого» завершилась символическая инициация Вани Солнцева: «Душа мальчика, блуждающая в мире сновидений, была так далека от тела, что он не почувствовал, как генерал покрыл его одеялом и поправил подушку».
Анх — ключ к бессмертию души. Анх всегда находится в руке Атона: избранная душа исполняет волю солнечного бога, и он о ней постоянно помнит. (Ю.Олеша: «Я всегда был на кончике луча»). То же самое мы видим в христианстве: избранные — те, кто «соблюдают дела Мои» — изначально записаны в Книгу Жизни.
20. ПРОЙТИ СКВОЗЬ ЗЕРКАЛО
Золотой ключик открывает дверь в себя, — именно поэтому на деревянной двери нового кукольного театра вырезан портрет самого Буратино, выструганного из полена. А в толстовском сценарии полнометражного мультфильма Буратино поет песенку про дверь: «В стене той заветная дверца, за дверцей большая страна…». У нас есть с чем сравнить: «темная дверь» ведет в спальню Воланда, — в то иллюзорное пространство, где на зеркальном полу кружатся вальсирующие пары, — в «Золотом теленке» есть глава «Врата великих возможностей», у Катаева — «Маленькая железная дверь в стене», в «Пирамиде» Леонова — «запасной выход» в колонне… Но вот что говорит леоновская героиня: «А там и нечего бояться, если можно пройти все до края, не прикасаясь ни к чему. Ведь помимо того, что железная, это моя входная дверь. И что плохое может случиться внутри меня со мной?»
Душа «филиуса» — не только ключ, но и дверь, к которому этот ключ подходит. И то, что открывается за этой дверью… Не потому ли изобретатель Чудаков говорит о «включенном пространстве»? Пространство — в душе?.. «Пространство внутри сердца такое же огромное, как Вселенная, — так написано в „Упанишадах“. — Именно в сердце заключены все миры, небо и земля, огонь и ветер, солнце, звезды, луна и молния».
Аристотель рассуждал о человеке большом и малом, а древние маги учили, что человеческая душа есть Микрокосм — маленькая Вселенная, в целом подобная большой — Макрокосму. Самое раннее упоминание о таком представлении мы обнаружили у Боэция — в его знаменитом «Утешении философа», написанном в ожидании казни. Тысячу лет спустя эту мысль основательно прорабатывал Джордано Бруно — и тоже не успел. Но идея не вполне погибла: став поначалу общим местом в сочинениях европейских мистиков, она благополучно выродилась в абстрактно гуманистические сентенции типа «каждый человек — это целый мир».
Микрокосм — точная копия большого мира. Но не простое отражение, а непостижимое единство большого и малого, "я" и «не я» — объекта и субъекта. В этом, собственно, и состоит скрытый смысл бартиниевских статей о шестимерной гиперсфере Вселенной как ансамбле миров дублетов.
«Представьте океан и каплю, — говорил Бартини. — Капля безбрежного океана, способная стать любой другой каплей — разве она не есть весь океан?». В «Цепи» человеческая душа уподобляется зеркальному шару. Она отражает в себе весь мир, — столь же реально, как то, что отражается. Или — столь же иллюзорно?.. Но этот внутренний «шар» способен исполнить любые пожелания внешнего заказчика — если, конечно, индивид сумеет отыскать его в захламленной кладовке своего сознания.
«Внутреннее подобно внешнему», — учили маги, передавая достойным и сообразительным ключ к могуществу. В своих объяснениях они использовали разные аллегории, но имели в виду одно — единство малого и большого, воображаемого и реального. Кастанеда, например, говорит о «точке сборки», которая есть у каждого человека, — в это место по незримому «кабелю» поступает вся информация о мире. Наша реальность — не «окно», а «дисплей». Индивид способен не только корректировать свое видение, но и навязывать его окружающим. Мир — среднее арифметическое наших иллюзий, и маг может изменить его, заставив ближайшее окружение переключиться на нужную ему «картинку». Затем волна переключений примет необратимый характер.
…Океан и капля, — которая может стать любой другой каплей или всеми сразу. Перемещение во времени и пространстве сводится к тому, чтобы осознать себя богоподобным существом — «зеркально шарообразным». Булгаков следует именно этой бартиниевской метафоре: «Оба хулигана взлетели вверх под потолок и там будто бы лопнули оба, как воздушные детские шары». А в каком виде улетают с Земли мастер и его возлюбленная? «Они пролетели над городом, который уже заливала темнота. Над ними вспыхивала молния. Потом крыши сменились зеленью. Тогда только хлынул дождь и превратил летящих в три огромных пузыря в воде». Воздушные пузыри в воде, как известно, зеркальные — за счет отражения на границе двух сред.
Микрокосм, шарообразное зеркало души — не здесь ли открывается обетованная дверь в себя? Мы видим зеркальный пол на балу Воланда, в Торгсине — «зеркальные двери», в квартире Латунского — « двери зеркального шкафа», а двери в подъезде «Дома Драмлита» — стеклянные. «…В зелени трельяжа было устроено входное отверстие», — пишет Булгаков. Затем он упоминает о микроорганизмах. Вход — в зеркале Микрокосма?
Писатель терпеливо повторяет одну и ту же метафору: посвящаемый бросается в реку (варианты — в кровь, в масло, в коньяк и даже в селедочный рассол, — как сиреневый «иностранец» в Торгсине) и выныривает на поверхность. Аллегорическая модель жертвенного схождения Бога в созданный им мир: вечность стала временем, а дух утонул в человеческой плоти, начисто забывшей свою божественность.
Дверь, открывающаяся в зеркале Микрокосма — по видимому, это и есть путь спасения: «Зазвенели и посыпались стекла в выходных зеркальных дверях, выдавленных спасающимися людьми». Булгаков повторяет намек: «В то время, как Наташа, хохоча от радости, упивалась перед зеркалом своею волшебною красой, дверь открылась…». А каким образом свита Воланда оказалась в «нехорошей квартире»? «Прямо из зеркала трюмо вышел маленький, но необыкновенно широкоплечий…».
(Значит, Буратино тоже входит в «зеркало»?)
Льюис Кэрролл: «Ох, как мне хочется попасть в Зазеркалье! Там наверняка столько удивительных вещей! Давай играть, как будто мы с тобой можем пройти сквозь зеркало».
Александр Грин: «— Я взял Ремма с Тристан д'Акунья, — сказал Бам Гран, когда тот ушел, — я взял его из страшной тайны зеркального стекла, куда он засмотрелся в особую для себя минуту». А в этих строчках «Фанданго» скрыта форма «тайного зеркала»: «Отчетливость всего изображения была не меньше, чем те цветные отражения зеркальных шаров, какие ставят в садах».
21. «ДВЕРИ ЛИЦА ЕГО»
В библейской «Книге Иова» Создатель описывает лучшее Свое творение — бегемота, — а затем плавно переходит к левиафану. Мы предположили, что два чудовища символизируют человечество — единый живой «агрегат» в его разных аспектах — вход и выход. Господь риторически вопрошает Иова: «Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его; кто же может устоять перед Моим лицем?» Смысл вопроса ясен: испугавшийся Божьего творения («по образу и подобию»!), устоит ли перед оригиналом? Значит, всечеловек Адам Кадмон, — бегемот и левиафан, взятые вместе — образ Творца и Его Микрокосм. Каждый человек — «микроорганизм», капля, отразившая в себе океан…
«Кто может отворить двери лица его?» — спрашивает Господь о бегемоте. Булгаковский Адам Воланд играет в шахматы с Бегемотом, не отрывая взгляда от хрустального глобуса — «странного, как будто бы живого». Перед балом кот несколько раз «шаркает», затем его называют «шарлатаном». Живой шар? Булгаков с готовностью подтверждает эту догадку: «Кот от обиды так раздулся, что казалось, еще секунда, и он лопнет». Перед входом в магазин кот превращается в человека «с круглой головой», он же отрывает голову у конферансье и устанавливает ее на место, вцепляется в голову Геллы, а в виде котенка — в голову буфетчика. Как и вся свита, Бегемот являет собой символическую фигуру, показывающую истинные полномочия булгаковского Демиурга — хранителя шара: «Кот начал шаркать задней лапой, передней и в то же время выделывать какие то жесты, свойственные швейцарам, открывающим дверь». («Шаркать», «швейцар», «дверь»). В эту дверь (в живой шар глобуса, в свой «образ и подобие», то есть — в левиафана и бегемота!) Воланд входит и выходит беспрерывно — рождениями и смертями. Человечество — Микрокосм булгаковского Адама, его коллективная душа, творящая историю. «Позвольте вас поблагодарить от всей души!» — говорит Ивану «историк» Воланд.
Про Коровьева сказано — «переводчик». Он переводит из одного мира в другой: «Турникет ищете, гражданин? — треснувшим голосом осведомился клетчатый тип, сюда, пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо». Именно Коровьев ведет Маргариту к двери в спальню Воланда. Обратите внимание: в тот день Маргарита трижды оказывалась перед зеркалом. Утром — «расчесывая перед тройным зеркалом короткие завитые волосы», затем — перед «трехстворчатым зеркалом», а вечером — «перед трюмо». Трюмо — подсказка: строго говоря, это двереподобное зеркало в стене. Маргарита, «отражаясь в зеркале, долго сидела, не спуская глаз с фотографии»: «двери лица его» — зеркальные! — через которые пройдет лишь тот, кто заглянул внутрь себя, в шар своего Микрокосма.
«Изменились ли эти горожане внутренне?» — многозначительно спрашивает Воланд. Всмотритесь пристально в разные глаза мага: один, горящий («Глаз Воланда горел так же, как одно из таких окон»), ведет наверх — к свету, другой — «выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней». Но из беседы Воланда с Левием мы узнаем, что мир теней — Земля. Свет и тьма, верх и низ, белое и черное, посередине — серый Воланд…
Только падение происходит быстро и по наикратчайшей траектории. Путь наверх — извилист и труден. Берлиоз ушел вниз, — «в небытие», которое и есть наш мир, — а ученик Иван мучительно поднимается наверх. Воланд — посредник: «иностранец ловко уселся между ними». Но разделитель двух мировых потоков является и объединяющим началом, вечным двигателем этого страшного и чудесного эскалатора. Он — «престранный субъект» человеческой не горни и заботливый проводник каждого, кто сходит вниз или поднимается по «двойной трубе».
(Не потому ли знаменитый дом в Кривоарбатском переулке выстроен в виде сдвоенного цилиндра? Форма помещения может быть материальным символом, полезным при обучении астральным полетам).
В одном из ранних вариантов романа у Воланда — «глаз с дырой» («Уу, проклятая дыра!»). В глазу Коровьева — разбитый монокль, а летящая Маргарита крушит преимущественно стеклянное и зеркальное: зеркало Микрокосма нужно разбить — сделать пролом в стеклянной стене реальности, сорвать старую холстину с фальшивым котелком человеческого ума.
«— Ах, так?! — дико и затравленно озираясь, произнес Иван, — ну ладно же! Прощайте… — и головой вперед он бросился в штору окна. Раздался удар, но небьющиеся стекла за шторою выдержали его…».
Звон разбиваемого стекла нескончаем: очки Ивана, пенсне Коровьева и его монокль, литровая банка с маслом, стекло трамвая, светящийся дорожный знак, зеркало трюмо, ресторанная посуда, зеркальные двери и зеркальный шкаф, окна в «Доме Драмлита», лампочки, стакан, бокал, стекло фотографии, хрустальная люстра, кувшин с вином у Пилата, и хрустальный кувшин в столовой «нехорошей квартиры»… Мы видим «ломаное солнце» и луну, которая «разваливалась на куски» в глазах несчастного Берлиоза. Золотой коробочкой с волшебной мазью Маргарита разбивает стекло часов, и то же самое проделывает Бегемот после бала: «Разбитые часы остановились». «И времени уже не будет…». Но время остановилось только в квартире №50, а «светила великие» разбились в глазах одного Берлиоза. Вспомним, что говорил Беме: «Живущий по звездам — живет скотом». Здесь разгадка: пробиться через зеркало своего Микрокосма — значит, перестать быть «скотом», выйти из под власти Солнца и Луны — излучателя времени и его ночного «ретранслятора».
Вселенная в отдельно взятой голове — превосходное определение сумасшествия! Но в тех местах и временах, где преобладало мистическое мироощущение, душевная болезнь почиталась чуть ли не божественным даром. Иисус объяснял своим ученикам, что человеческая мудрость — та, что именуется житейской — в глазах Бога выглядит чистейшим безумием. И наоборот… В булгаковском романе эта тема проходит красной нитью: священное безумие охватило всех, кто соприкоснулся с «сумасшедшим иностранцем». Полностью преобразились и ушли с земного плана мастер и его возлюбленная, разительно переменился поэт Бездомный, а несколько тысяч москвичей «пострадали незначительно». Остальные вообще ничего не заметили, — как в старой шутке про сотрясение мозга, которое грозит далеко не каждому.
В «Волнах…» Стругацкие придумали осторожный эвфемизм — слово «психокосм». «Подразумевается, что информация о психокосме обладает неизмеримо более высоким качеством, нежели информация о Внешнем Космосе». Весьма интересными наблюдениями на этот счет поделилась с читателями журнала «Человек» (№1, 1996) доктор биологических наук Лидия Пу чинская из НИИ психиатрии: «Восприятие времени больными также изменяется. Возникают ощущения „остановки“ времени, когда все окружающее на мгновение как бы застывает, „растягивание“ времени, при котором все события и движения замедляются, „исчезновение“ времени. Как отмечают при этом больные, „времени будто нет“, „освободился от гнета времени“ или „время течет вниз“, „идет в обратном направлении“, „я иду назад во времени“… Восприятие окружающего мира также искажается: больные слышат несуществующие звуки — шум моря, шелест листьев, пение птиц и т.п. Иногда мир лишается реальности, приобретает иную окраску, яркость, а иногда застывает. В сознании может возникать иной, фантастический мир. Больные подробно описывают переживание глобальных событий, которых в их жизни не было».
Но кто удостоверит объективность событий физического мира?
«Субъективные свидетельства очевидцев в гносеологическом отношении не имеют доказательной силы, — говорил Бартини. — Во первых, потому, что заблуждение может носить общий характер и считаться нормой. А во вторых… Однажды я спросил большую группу людей, — правильно ли я вижу на небе два солнца? Они тоже увидели это чудо, стали размахивать руками и возбужденно кричать: „Два солнца!!. Два солнца!..“ Потом я проснулся, и не было ни двух солнц, ни толпы, которая подтверждала их существование».
22. ЗОЛОТОЙ КЛЮЧИК К ИМЕНИ ТАРАБАРСКОГО КОРОЛЯ
Рукопись сказки «Золотой ключик» была снабжена многозначительной «этикеткой» — «новый роман для детей и взрослых». «Новый» — продолжающий какую то традицию?.. Ключ — древний знак Мистерий. У масонов, например, ключ считается одним из важнейших символов, — наряду с перчатками, фартуками, шахматными половичками и прочей бутафорией. На гербе Ватикана — два скрещенных ключа и папская тиара…
Многие исследователи полагают, что истоки этого знака следует искать в учении Пифагора. «Золотой ключ Пифагора» — цифра 4, священная тетрада. Вспомните обгоревшую тетрадь мастера, которую тайно хранила Маргарита («Беречь твой сон буду я»), и посчитайте, сколько пожаров было в булгаковской Москве. Это отнюдь не надуманные параллели: душа (ключ) скрыта в «одеждах кожаных», — то есть, в теле, — а тетрадь мастера спрятана в «альбоме коричневой кожи». В эпилоге финдиректор Римский уходит из Варьете и заведует кукольным театром, — как Буратино, ставший директором нового кукольного театра. Обратите внимание на этот миниатюрный театр: он стоит в центре большого круглого зала со сводчатым потолком, и на одной из башен бьют часы.
Часы и куклы: маленькая, но роскошная часовня в центре храма Гроба Господня называется кувуклией! Не из скучноватых приключений Пиноккио, придуманных К.Коллоди, а из этого слова родилась история про чудесную куклу, выструганную старым шарманщиком: маленький храм — в большом. За нарисованным очагом открывается дверь с портретом самого Буратино — вход в себя.
(У Коллоди тоже есть нарисованный очаг, но за ним ничего не скрывается. А чего достигает его деревянный герой? Пиноккио перестает обманывать старших, становится образцом добродетели и превращается в настоящего мальчика — к вящей радости своего создателя. Пигмалион и Галатея).
Алексей Толстой воспользовался идеей сюжета, но вложил в него совершенно другое содержание. Буратино идет в школу, но попадает в кукольный театр, где его почему то все узнают и встречают с непонятным восторгом — как Мессию. Воодушевленные пришествием Буратино, куклы сбежали из обветшавшего шатра Карабаса Барабаса и пережили множество страшных приключений. Не это ли настоящая школа? Ровно через шесть дней деревянный человечек получил золотой ключ к волшебной двери, на которой вырезано его собственное изображение. Но за ней оказался такой же кукольный театр, только совсем крохотный! Перед восхищенными куклами проходят декорации миниатюрного мира — леса, сады, пустыня, город…
Школа, Микрокосм и шесть дней Творения?
Золотой ключ — знак успешной инициации. В результате таинственного обучения куклы стали кукловодами — пастухами народов, новыми Карабасами: «Это сами куклы открыли кукольный театр „Молния“, они сами пишут пьесы в стихах, сами играют…». О, дивный новый мир! «Нижнее подобно верхнему»: кажется, что, заглянув в окошко одного из этих игрушечных домов, мы увидим, как новый папа Карло задумчиво поглаживает узловатыми пальцами крохотное полено. И значит, во времена незапамятные кто то выстрогал тех, кто играет с нами. «Весь мир — театр».
"Буратино сказал:
— Артемон будет заведовать бутафорией и театральными костюмами, ему дадим ключи от кладовой. Во время представления он может изображать за кулисами рычание льва, топот носорога, скрип крокодиловых зубов, вой ветра…".
Новый мир — новый театр, новая бутафория и костюмы. Но заведует всем этим — закулисно! — таинственный Артемон, получивший «ключи от кладовой».
БураТИНо.
АРТемон.
БАРТИНИ.
«Очень многое можно доказать, тасуя имена и буквы!» — недоверчиво усмехнется скептик. Но мы поступаем точно по толстовской инструкции: «Именем Тарабарского короля — ломайте дверь!» Что же это за имя? Для современного читателя слово «тарабарщина» означает нечто непонятное и бессмысленное, но граф А.Толстой отлично знал его первоначальное значение. «Тарабарская грамота» — анаграмматический код («склад затейным письмом»), изобретенный патриархом Филаретом — отцом первого царя из династии Романовых. «Тарабарской грамотой» шифровали особо важные документы Посольского приказа и Приказа тайных дел: одни буквы заменяли другими или располагали в обратном порядке, не дописывая окончания.
Знаки, предупреждающие о необходимости дешифровки, встречаются во всех книгах «Атона». Взять, к примеру, «Собачье сердце»: почему Булгаков выбрал для своего героя такое странное имя — Полиграф? Его не было в рекомендательных списках первых советских календарей. Но книга с таким названием известна; она принадлежит перу знаменитого аббата Тритемия (1462 1516) и рассказывает о нескольких способах тайнописи.
23. «ЦАРСТВО БОЖИЕ ВНУТРИ ВАС»
В сказке Алексея Толстого легко различить массу намеков на Кэрролла — вроде кота разбойного вида и его боевой подруги по имени Алиса. В обеих сказках есть золотой ключик и скрытая занавеской дверь, ведущая в маленький мир. И булгаковская Маргарита держит в руке желтые цветы. «Все зло — от Маргариток», — сказал Алисе «зазеркальный» Гладиолус. Совершенно верно: Ева заставила Адама ослушаться Создателя и скушать райский плод. А с чего начинаются злоключения мастера? Он получает выигранные по облигации деньги и спускается в подвал (подземелье!) — как Алиса и Буратино. Маргарита — «искуситель»: «Она сулила славу, она подгоняла…».
Когда говорят про «Высший Разум», подразумевают хотя бы сущностное равенство, — как если бы палец считал своего владельца сверхпальцем. Все мы — литературные персонажи, творческая галлюцинация Демиурга, и наша макрокосмическая Вселенная — его Микрокосм. Именно поэтому куклы из театра Карабаса Барабаса дружно танцуют польку «карабас»: правитель мира воплощен в каждом существе! «Злой» Карабас дарит Буратино золотые монеты. Таким образом старый кукловод передает эстафету новому директору театра, — чтобы не прервалась цепь, чтобы вечный папа Карло снова завел часы на башне нового игрушечного мира.
«Я умоляю вас не прерывать партии!» Тот, кто способен по настоящему осознать это, сам становится «Карабасом»: он проделывает дыру в иллюзорном котелке, открывает заветную дверь и обнаруживает за ней целый мир — новый «кукольный театр». готовый к Игре. Но Алексей Толстой писал об этом еще в «Гиперболоиде…»: «…Я вот сижу и уважаю мой гениальный мозг… Мне бы хотелось проткнуть им вселенную…».
«Царство Божие внутри вас».
Бартини говорил о том, что мир материи — дно Вселенной и добровольная тюрьма духа. О модернизации тюрьмы заботится ее хозяин, а единственно возможный прогресс, предлагаемый человеку — личное осознание происходящего и постепенное освобождение из плена увлекательной иллюзии. Этому учил и Джордано Бруно: «Дух человека божественен, индивидуальность вечна. Высшее счастье — трансформация человека в Бога».
Можно предположить, что вначале ученик примеряет на себе те или иные ощущения Адама — «станционного смотрителя» Земли. Он накапливает знания, осматривает владения, учится управлять собой и окружающими, знакомится с ближними соседями по галактике. Затем ему вручается «ключ» — умение входить в себя, в свою «карманную» вселенную. Наверное, это парадоксальное свойство есть только у обитателей физического мира — «дна» матрешечного мироздания: проникнув в игольное ушко своего Микрокосма, ученик «идет на повышение» — становится Адамом нового человечества. Или — новой Евой…
Вспомним, как удивили «королеву» Маргариту размеры помещения: «Как в передней обыкновенной московской квартиры может помещаться эта необыкновенная невидимая, но хорошо ощущаемая бесконечная лестница?». Затем она выпивает из кубка — и грандиозные залы снова «съеживаются», становятся скромной гостиной ювслирши. На самом деле перед балом уменьшается сама Маргарита, и квартира кажется ей огромной: «Внизу. так далеко, как будто бы Маргарита смотрела обратным способом в бинокль, она видела громаднейшую швейцарскую с совершенно необъятным камином, в холодную и черную пасть которого мог свободно въехать пятитонный грузовик». Нечто подобное происходит в гофмановском «Щелкунчике», — в тот момент, когда Мари становится ростом с елочную игрушку. И кэрролловская Алиса стремительно уменьшается, выпив что то из стеклянного пузырька. Затем она открывает золотым ключиком крохотную дверцу — вход в Страну Чудес. Алиса повторяет это упражнение, кушая кусочки гриба. То же самое случилось с ней в Зазеркалье: девочка уменьшается, и шахматные фигурки не только оживают, но делаются на полголовы выше Алисы. В конце сказки Алиса становится королевой и хозяйкой на праздничном обеде — как и булгаковская Маргарита!
Бартини предложил простейшую модель связи человека и Мира: капелька ртути, плавающая в центре зеркальной сферы. Все отражается в ней, и она — во всем. Не случайно герои Булгакова летят в прозрачных пузырях, из стеклянного пузырька пьет Алиса, Маленький принц накрывает Розу стеклянным колпаком, Воланд предлагает мастеру уподобиться Фаусту и «вылепить нового гомункула» в реторте, а гетевский Фауст делает маленького человечка, летающего в стеклянном пузыре реторты!
Сто лет спустя Стругацкие задают читателям загадку в том же роде: герой повести «Град обреченный» вырывается из «страны чудес» сквозь зеркальную стену. В «Миллиарде лет до конца света» астроном Малянов (умалившийся!) пытается проникнуть в тайну неких пузырей: «Так и назову: пузыри. Нет, наверное, лучше „полости“. Полости Малянова. „М полости“…». Ученому кажется, что сама Вселенная ополчилась против него, не допуская к тайне рождения звезд. Он сдается, — и этим заканчивается повесть. Разгадка — в двух словах телеграммы. Эти слова повторяются дважды и все таки кажутся вполне бессмысленными: «гомеопатическое мироздание». Гомеопатия — лечение микродозами лекарств, а само слово происходит от греческого «гомеос» — «подобие». Микродоза… мироздания? Но это и есть Микрокосм («М полость») — маленький космос, подобный большому и вложенный в него.
Леонид Леонов выражает эту мысль еще яснее: герой «Пирамиды» путешествует по мирам, входя в микроскопическую вселенную, уместившуюся на ладони. Вот что наблюдается при отбытии леоновского «ангела»: «Помнилось только, что сперва в несколько сильнейших рывков, как оно наблюдается при росте кристаллов, Дымков стал раздаваться во все стороны, главным образом ввысь, попутно туманясь и утрачивая сходство…».
«Умалившийся возвысится», — обещал Иисус. «Внешний» — морально дидактический — смысл этих слов понятен каждому. Но проникнув глубже, не обнаружим ли мы миниатюрную дверцу в Царствие Небесное — «запасной выход к нам оттуда и наоборот»? Неспроста Леонов выбрал такое название для своего романа: пирамида — лестница, сужающаяся кверху, символ восхождения через уменьшение. «Мы строим для правителя ступени, чтобы по ним он мог подняться на небо», — написано в «Текстах пирамид». Туда же ведет дверь, нарисованная на леоновской колонне, а ключ в руке Дымкова — это анх — человеческая душа в руке Атона.
«Кто может отворить двери лица его?» Страж зеркальной двери, «швейцар» — на символическом языке тех, для кого «литература — чисто внешнее занятие». Нам показалось, что в «Цепи» Бартини выдал свое настоящее имя — Ро. Но это совершенно немыслимо — для того, кто знает магическую власть имен. «Ро» — древнеегипетский иероглиф «вход». Помимо прямого значения, жрецы называли этим словом определенную точку небесной сферы, из которой исходят души высоких существ, спускающиеся на землю.
Иисус сказал: «Я есмь дверь; кто войдет Мною, тот спасется, и войдет и выйдет, и пажить найдет».
24. «В ЛЮБУЮ ТОЧКУ НАШЕГО ПРОСТРАНСТВА»
«Бывают ведь такие многоступенчатые сны, похожие на игрушечную матрешку. Раскроешь ее, а внутри нее другая, поменьше, а внутри той — третья, еще меньше». Так рассуждает молодой герой в фантастическом романе Л.Лагина «Голубой человек» (1964). Из 13 января 1959 года он попадает в 31 декабря 1893 года и думает, что все это ему снится. Сравните это со «сказкой для среднего школьного возраста» А.Ярославцева (А.Стругацкого) «Экспедиция в преисподнюю»:
«В частности, разработана была гипотеза так называемой „матрешки пространства“. Разработали ее давно, да так и забыли за совершенной непрактичностью, суть же ее заключается в признании возможности системы пространственно временных континуумов, вложенных друг в друга на манер известной древнерусской игрушки. Метрика этих вложенных друг в друга космосов строго скоррелирована известным постулатом, гласящим, что произведение мерности на темп течения времени есть всегда величина постоянная. Попросту говоря, ежели в каком нибудь космосе, вложенном в наш Космос, длина волны излучения данного атома в миллион раз короче, чем у нас, то и время там бежит со скоростью в миллион раз большей. Элементарные расчеты показывают, что космосы большей и меньшей мерности, чем наш, менее стабильны, и теоретически не исключена возможность проделывать в них „дыры“ или „воронки“ в любую точку нашего пространства при весьма незначительных энергетических затратах…».
Течение времени убыстряется при переходе в меньший из «матрешечных» миров. Вот почему «остановилось время» в «Граде обреченном»: когда герой после многих лет испытаний вернулся в свой 1951 год, там не прошло и минуты! То же самое происходит с Алисой, с Маргаритой и вообще с каждым, кто помнит свои сны.
«Разум был единственной реальностью, мир — его представлением, его сновидением», — так сказано в «Аэлите» о воззрениях атлантов. Полет, в который отправляются герои А.Толстого — астральный: один сон сменяется другим. Обратите внимание на прощальные слова инженера Лося: все, что связано с земной жизнью, он оставляет «на одинокой койке»! Истина скрыта в первом абзаце главы «На лестнице»: «Когда впоследствии Лось вспоминал это время, — оно представлялось ему одним сумраком, удивительным покоем, где наяву проходили вереницы дивных сновидений».
Вспомните: после слов «Наша марка» Воланд показывает портсигар с бриллиантовым треугольником. Булгаков, по обыкновению, настойчив: такую же «марку» мы видим на крышке часов мага. Квадрат (портсигар), круг (часы) и треугольник, вписанные друг в друга — древнейшие символы, раскрывающие посвященному строение человека и Мира: тело, душа и дух. В «Улитке…» деревни, повергнутые загадочному Одержанию, превращаются в треугольные озера. В «Отягощенных злом» открывается проход из двадцатого века в седьмой — треугольной формы. В «Хромой судьбе» сверхчеловеки с треугольными ртами ушли через квадратное окно в облаках, сквозь которое светил круг луны.
Откройте первые главы «Аэлиты»: если обычную дверь условно посчитать квадратом, становится понятным, зачем перед отлетом инженер Лось «замкнул дверь спальни». Пробуждение от земного сна. Его напарник продублировал намек: Гусев проснулся, быстро собрался и вышел, но перед этим «задержался у двери». Затем путешественники пролезают в «круглое отверстие люка»: душа — ключ к пробуждению духа. Квадратные и круглые двери налицо, а треугольных, как известно, не бывает. Но: «Лось подошел к скале, к треугольной дверце, приоткрыл ее и, нагнувшись, вошел в пещеру». Квадрат, круг, треугольник! В пещеру Священного Порога (главное святилище Марса) герои попадают в конце своего пребывания в чужом мире. Порог — это дверь, не так ли? Но истинный «запасной выход» нам показывают в библиотеке с зеркальным полом: «Она снова протянула перед собой руку, ладонью вверх. Почти тотчас же Лось и Гусев увидели в углублении ее ладони бледно зеленый туманный шарик, с небольшое яблоко величиной. Внутри своей сферы он весь двигался и переливался. Теперь оба гостя и Аэлита внимательно глядели на это облачное, опаловое яблоко. Вдруг струи в нем остановились, пропустили темные пятна. Вглядевшись, Лось вскрикнул: на ладони Аэлиты лежал земной шар».
Новая Ева протягивает спасительное яблоко новому Адаму. («…И вы будете как боги, знающие добро и зло»). Рецепт прост: нужно отыскать дверь в свой Микрокосм, пройти через его зеркало, уменьшиться и стать повелителем нового мира.
«Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к „колбасе“, милиционер засвистел, — трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами. Проехал велосипедист на колесах — не больше блюдечка для варенья. Пробежал газетчик, — вчетверо сложенные листки отрывного календаря — вот такой величины были у него газеты». Открыв квадратную дверь, Буратино стал новым Карабасом. Но из заколдованного круга нужно вырваться: именно поэтому доктор кукольных наук Карабас Барабас тоже ищет тайную дверцу. Круглых дверей в сказке нет, зато в подземном кукольном театре мы видим башню с «круглым окошком из разноцветных стекол». Оно открывается, и заводная птица приглашает пытливых читателей: «К нам — к нам, к нам — к нам, к нам — к нам…». А где же знак последнего выхода — треугольник? Только что выструганный Буратино попытался сбежать и был пойман огромным полицейским в треугольной шляпе. Среди всякой снеди, которую видит Буратино, идя в школу — «маковые, на меду, треугольнички». Затем знак повторяется: «Куплю много маковых треугольничков».
«Пора стать ушельцем в щель», — говорит ученый по фамилии Левеникс, герой новеллы С.Кржнжаповского «Собиратель щелей». Вслушайтесь: Левен икс. Нетрудно догадаться, какие буквы «недоговаривает» автор, чтобы намекнуть на Микрокосм: основоположник микроскопии — Левенгук. Устами своего героя Кржижановский приоткрывает второе условие «запасного выхода» н Микрокосм — остановку сознания между двумя «кинокадрами»:
«Особенность моего метода такова: людям неведомо даже то, о чем знают все уличные циферблаты. Почему? Потому что щель, расщепляя бытие, поглощает вместе с ними и их сознания, бытие отражающее. Выброшенные назад в бытие, бедняки и не подозревают, что за миг до того их не было, — и только вещи и люди, не возвращенные вместе с ними назад, под солнце, возбуждают некоторый страх и недобрые предчувствия. О затерявшихся говорят: „умерли погибли неизвестно где“. И не знают, что каждый миг грозит нам „неизвестно где“: всему и всем. Но узнать внутреннее бездны может лишь тот, кто не отдаст расщепившейся щели своего сознания, тот, кто исчислив точно час и миг катаклизма, властью воления и веры — останется быть один среди небытия, войдет живым в самую смерть». Выключиться из этого мира и войти в другой?.. Кржижановский был знаком с Булгаковым, гостил у Грина в Феодосии и два лета — 1925 26 — у Волошина. Двадцать пятый год представляет для нас особенный интерес: в Коктебель съехались Бартини, Булгаков, Грин и Леонов. Кржижановский читал им свою повесть «Странствующее „странно“», в которой есть очень любопытные строчки: «Сейчас, когда вся моя эзотерическая библиотека давно уже выменяна на муку и картофель, я не могу с книгой в руках показать вам те сложные формулы и максимы, которые руководили нами, магами, в годы наших ученических странствий. Но суть в следующем: самое имя Magus — от потерявшего букву (редуцированного, как говорят филологи) слова magnus, большой. Мы, люди, почувствовавшие всю тесноту жилпланетных площадей, захотевшие здесь, в малом мире, мира большего. Но в большее лишь один путь — через меньшее: в возвеличенье — сквозь умаление». И далее: «Правила нашего магического стажа — поскольку они хотят сделать нас большими среди меньших, великанами среди лилипутов, естественно, — стягивают линии наших учебных маршрутов, вводя нас в магизм, то есть в возвеличение, лишь путем трудной и длительной техники умаления…».
«Учебные маршруты» и «ученические странствия» — ясный намек на школу. Герой повести выпивает какую то таинственную тинктуру из первого пузырька и делается ростом с пылинку. Второй пузырек дает еще более радикальный эффект, а третий может уменьшить Землю до размеров футбольного мяча (живой глобус!). Какие же «формулы» руководили «ученическими странствиями магов»? Любая формула инструктивна, — но только для того, кто вместо символов может подставить определенные силы.
Кржижановский употребляет два математических знака, известных каждому школьнику — > и <, — но поворачивает их так, чтобы вершины были направлены вверх или вниз (как у Булгакова — М и W). По сути, это один знак перевертыш, он изображен на каком то таинственном пузырьке и действует в зависимости от своего положения. Весьма вероятно, что формула, которую «не смог» показать нам старый маг, составлена из этих двух элементов, наложенных друг на друга таким образом: XX. Нижняя половина символа — буква М. Верхняя, зеркальная — W. Сделав первого гостя воландова бала «очень недурным алхимиком», Булгаков надеялся, что внимательный читатель попробует расположить эти буквы одну над другой: знак XX в алхимических гримуарах означал амальгаму. Иначе говоря — зеркало!..
В «нехорошую квартиру» входят тремя способами — в дверь, из зеркала и через камин, — но это не что иное, как карнавальные маски Философского Камня, открывающего «дыру» в зеркальном шарике Микрокосма. (Вряд ли случайно такое созвучие: камин — камень. Рука Воланда — «как будто каменная», а Коровьев говорит о «микроскопических возможностях» гостей из камина).
25. «ВИЗИТ СТАРОЙ ДАМЫ»
В «Мастере и Маргарите» есть два третьестепенных персонажа — старые профессора Кузьмин и Буре. Смертельно больной писатель вставил их в уже готовую рукопись. — но зачем? Профессором — учителем высшей школы — называет себя Воланд. Булгаков подбирает «высшим учителям» очень многозначительные фамилии: имя «Кузьма» происходит от греческого слова «космос», а марка часов «Буре» — самая известная в начале XX века. Пространство и Время? Но именно в этом эпизоде появляются пиявки: профессор Буре прописал их профессору Кузьмину. (Профессор Воланд: «Кровь — великое дело!»).
Повесть Кржижановского «Странствующее „странно“» за вершается путешествием микроскопического героя по венам. артериям и капиллярам. Путь крови. Последний пузырек, который предстояло выпить ученику мага, — красного цвета. Очевидно, это «рубедо» — третья стадия Великого Делания: адепт («Птица») устремляется в пролом Микрокосма и становится сверхчеловеком.
А вот как освобождается из тюрьмы летающий человек Грина: «…Друд, закрыв голову руками, пробил стеклянный свод замка, и освещенная крыша его понеслась вниз, угасая и суживаясь по мере того, как он овладевал высотой. Осколки стекол, порхая в озаренную глубину пролета, со звоном раздробились внизу…».
Нечто похожее наблюдает булгаковский профессор Кузьмин: таинственный воробушек «…взлетел вверх, повис в воздухе, потом с размаху будто стальным клювом клюнул в стекло фотографии, изображающей полный университетский выпуск 94 го года, разбил стекло вдребезги и затем уже улетел в окно».
А почему, собственно — «94 й год»?.. Может быть, Булгаков знал о каком то важном событии, которое произойдет в 1994 м году? Этy догадку подтверждают Стругацкие: в 94 м году начинается цепочка происшествий, которая привела к «Большому Откровению 99 го года» («Волны гасят ветер»). Напомним. что в этой повести расследуется влияние таинственной и могущественной силы, названной Монокосмом (единство микро— и макрокосмов?). Монокосм занят поиском людей особого рода и пробуждением у них фантастических способностей, а отбор производится по наличию «Т зубца в ментограмме». Т — истинная форма распятия. Обратите внимание и на условное название следственного дела — «Визит старой дамы». Пьеса Дюрренматта выбрана по созвучию: древнееврейское слово «дам» — «кровь». Значит, настоящий критерий отбора — генетический? «Перепроверим» у Кржижановского: «Я думал, что путаные медитации мои об аристотелевских большом и малом человеке распутали теперь для меня все свои узлы; теперь я, микрочеловек, познал макрочеловека до конца: мы соприкоснулись не кожей о кожу, а кровью о кровь. И то, мыслил я, что отняла у меня пролитая алая кровь, то вернут мне, влившись в меня, алые капли третьей склянки».
Кровь за кровь? Буква V — алхимический символ вина — раскрывает секрет «двойного вэ» у Булгакова и Кржижановского: мистическое кровообращение. Черная кровь шпиона Майгеля — «нижняя» — на наших глазах пресуществляется в кровь «верхнюю» — в то вино, которое пьет Маргарита, чтобы увеличиться и вернуться в привычный мир: «В спальне Воланда все оказалось, как было до бала».
Трехмерное пространство «коллапсировало» в точку, — вместе с трехмерным временем, которое сжалось в узкую щель — в те несколько мгновений, пока Маргарита стояла в темноте перед дверью и видела полоску света.
26. МИКРОКОСМОНАВТИКА
«Исключительно для вас, сыновья познания и мудрости, мы создали сей труд, — писал маг и алхимик Агриппа Неттесгеймский. — Исследуйте книгу, сосредоточьтесь на том замысле, который мы рассыпали по многим страницам; то, что мы скрыли в одном месте, проявили в другом, чтобы ваша мудрость смогла это постичь».
Самый надежный способ «скрыть» и «проявить» — выдать магическую технологию за художественную литературу. Почему, к примеру, пушкинский Гвидон непременно уменьшался, отправляясь в царство своего отца? И почему Свифт сделал своего Лемюэля Гулливера сначала хирургом, а только потом — «капитаном нескольких кораблей»? Хирург — это врач, «путешествующий» внутрь человека: он лилипут внутри Макрокосма и великан в своем Микрокосме. Повесть о микроскопическом герое, идущем путями крови, показывает, что замысел Свифта Кржижановский уяснил верно. Именно по его сценарию снят первый совечский художественный мультфильм «Новый Гулливер». Там есть очень многозначительная сценка: юный пионер засыпает, видит себя Гулливером и при этом наблюдает, как перед лилипутами выступает ансамбль тамошних карликов — совсем крошечных человечков. Бесконечная градация миров. То же самое подсказывает Булгаков: он дает взаимоисключающие приметы «иностранного туриста» — «маленького роста» и «роста громадного». Великан и лилипут? В рукописи тридцать восьмого года Воланд бросает директора театра «Варьете» не в Ялту, а во Владикавказ. Очнувшись, тог видит перед собой директора театра лилипутов по имени Пульс. (Пульс крови?)
«Отметились» у Свифта и советские «сатирики» Ильф и Петров: вечный странник О.Бендер — с докторским саквояжем и в фуражке со значком яхт клуба: «хирург» и «капитан». Он называет себя командором (военно морское звание), а Гулливер, как это явствует из заглавия, впоследствии становится «капитаном нескольких кораблей». «Клуб четырех коней» — намек на страну гуигнгнмов: если помните, Гулливер стремился во всем походить на этих благородных лошадей, особенно на своего великодушного хозяина и собеседника — серого в яблоках. Соответственно, и мечта О.Бендера — «дивный, в серых яблоках, костюм»!.. Даже машину Козлевича командор называет «Антилопой», — как и судно, на котором Гулливер отправился в первое из своих необыкновенных путешествий. К тому же в двух книгах бендерианы присутствует множество великанских предметов: гигантские охотничьи сапоги, громадный карандаш в витрине и перьевая ручка, упавшая на великого комбинатора в редакции «Станка», а также письменный стол, на котором Большой театр может показаться чернильницей.
Попробуйте раскрыть страницу наугад — наверняка наткнетесь на какую нибудь гипертрофированную вещицу вроде этой: «…зубило, перевезенное на двух фургонах, бессмысленно и дико ржавело во дворе юбилейного учреждения». Здесь же мы видим приметы Лилипутии — «очень маленькую, величиной в кошку, модель паровоза» и «макет обелиска, который город собирался построить на главной площади».
О шифре Свифта знал и Бартини. В предисловии ко второму изданию «Тайн готических соборов» (1957) говорится, что Фулканелли отыскал «утерянный ключ к Веселой науке, Языку Богов или Птиц — тому. на котором Джонатан Свифт, необыкновенный дуайен из Сен Патрика, изъяснялся с необычным знанием и виртуозностью». Этими словами заканчивается предисловие, написанное Э.Канселье — учеником Адепта.
Значит. Свифт занимался алхимией и путешествовал по планетам? Таких свидетельств нет, — кроме тех, что скрываются в тексте «Гулливера». Перечитайте, к примеру, описание антигравитационного острова Лапута: для начала XVIII века — очень даже смело! А откуда Свифт мог узнать про два спутника Марса, открытых сто тридцать два года спустя после его смерти? В тогдашние телескопы разглядеть их было просто невозможно.
27. «ЕДИНСТВЕННО МЫСЛИМАЯ БЕСКОНЕЧНОСТЬ»
Шсстимерное мироздание по Бартини похоже на кристалл с бесконечным количеством вселенных граней. Только взаимное отражение делает каждую грань кристалла реальностью — в виде иерархии изоморфных миров различной размерности, сосуществующих в одном и том же пространстве. Расчеты «красного барона» доказывают, что число живых существ («отражателей»), изначально присутствующих в любом из слоев вселенской пирамиды, является константой.
«И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца». Это — Откровение Иоанна Богослова. То же самое говорит булгаковский Иешуа: «Мы увидим чистую реку воды жизни… Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл…». Спасенные Игроки пройдут сквозь вселенскую реторту. Они вернутся домой, а человечество останется дозревать внизу. Все, как обещано в Откровении: сто сорок четыре тысячи избранных будут петь хвалу Господу, стоя на «стеклянном море».
Хрустальный глобус «профессора» Воланда, способный увеличить и подробно рассмотреть все, что происходит в его личном Микрокосме — это не только реторта, но и окуляр микроскопа. Обратите внимание на всю эту оптику: Воланд играет в живые шахматы, не отрывая глаз от глобуса — миниатюрной Земли — и то же самое делает Бегемот с биноклем. Кот надевает роговые очки при разговоре с Поплавским, Коровьев не вынимает из глаза монокль — тоже своего рода «окуляр». И у Вечеровского — «толстые стекла очков» в «могучей роговой оправе»! Иначе «царя природы» не разглядеть: человек — вирус, микроорганизм, «Чума Аннушка». Не случайно Воробьянинову в ночь после знакомства с Бендером снятся микробы.
Игрок должен умалиться до «одноклеточного» уровня: «Король на клетке гэ два!» — говорит Воланд. А Коровьев и Бегемот, озабоченные духовным ростом талантливых писателей, уподобляют их ананасам, зреющим в оранжерее: «Если на эти нежные тепличные растения не нападет какой нибудь микроорганизм…».
Очень важны в таких книгах первые и последние строчки — они задают истинный масштаб иносказательным фигурам. В первой главе «Гиперболоида…» появляется необычный привратник — «верховный швейцар, духовный заместитель акционерного общества, эксплуатирующего гостиницу „Мажестик“…». Эта таинственная фигура, вызывающая в памяти «Химическую женитьбу…» стоит перед стеклянной крутящейся дверью: «…Он походил в эту минуту на профессора, изучающего жизнь растений и насекомых за стенкой аквариума». «Мажестик» переводится как «величественный». Макрокосм и Микрокосм. Между ними — стеклянная стена и мистический Страж Дверей, который интересуется земным народонаселением, — как Воланд в Варьете.
«Микроорганизмы» появляются и в шахматной партии двух второстепенных персонажей: «Высокая лампа под широким цветным абажуром освещала их лица. Несколько чахлых зелененьких существ кружились у лампочки, сидели на свежепроглаженной скатерти, топорща усики, глядя точечками глаз и, должно быть, не понимая, что имеют честь присутствовать при том, как два бога тешатся игрой небожителей». Божественные Игроки? И совершенно иначе видится теперь рисунок А.Толстого, иллюстрирующий геологические объяснения Гарина: это не планетарные слои, а сферы, вложенные одна в другую. Мировая «матрешка». В самом центре расположено «ядро из металла М». и в нем — «кристаллический гелий». «Гелий» переводится как «солнечный»: солнце (алхимический знак золота) — за кристаллической «ретортой»? Очевидно, писатель имеет в виду кристалл Микрокосма, в который входит его тайный герой. «Подкручивая микрометрический винт» гиперболоида, он стремится к символической крови Земли — жидкому зологу. А чго делает гриновская Ассоль? Маленькая девочка играет миниатюрным корабликом с алыми парусами и ведет воображаемую беседу с капитаном. Затем ей обещают встречу с принцем. Через десять лет грезы материализуются: «принц» — капитан Грэй — приплыл к ней на корабле «Секрет», под алыми парусами.
Вход в Микрокосм — только для «принцев крови»?
Именно это описано под видом художественной литературы. Взять, к примеру, триумфальный поход Бендера за границу. К услугам Остапа было по меньшей мере восемь общеизвестных путей нелегального перехода границы. Но великий комбинатор, купивший «шарф румынских оттенков» в первой книге, в конце второй уходит в Румынию — но льду Днестра. Почему? Бендер, как Буратино, символически «входит в себя»: облюбованный шпионами и контрабандистами участок границы, проходящий по Днестру, находился в тридцати километрах от бессарабского городка… Бендеры! Кандидат в управдомы прорвался через этот мучительный «запасной выход», взломав зеркальную стену иллюзии («Лед тронулся!»), и вернулся в наш мир с Золотым Руном — знаком завершения Великого Делания.
«Я ничего этого не оставлю. Теперь я решаю. Я, Рэдрик Шухарт, в здравом уме и трезвой памяти буду решать все за всех», — так думает сталкер, пробираясь к Золотому Шару, выполняющему самые сокровенные желания («Пикник на обочине»). И далее: «Надо было менять все. Не одну жизнь и не две жизни, не одну судьбу и не две судьбы — каждый винтик этого смрадного мира надо было менять…». Английское имя «Рэдрик» образовано из двух древнегерманских корней, означающих «слава» и «могущество». О том, что дело происходит в Англии, говорит и множество других признаков. А в последней главе повести Рэдрик идет к шару вместе с юношей по имени Артур и видит разбитый вертолет с «красно синей эмблемой королевских военно воздушных сил». Король Артур и Грааль?
Мучительный путь героя намекает на инициацию нового хозяина планеты, а в «Граале» зашифровано устройство Микрокосма: «Почему то сразу в голову приходила мысль, что он, вероятно, полый…». Нечто подобное видит ученик Вечеровского — «осесимметричные шаровидные полости», будущие планеты. Любопытно также, что в первом варианте сценария фильма «Сталкер» («Машина желаний») волшебный артефакт вьглядит иначе: «Где то в глубине Зоны, в мрачном ущелье, опутанном чудовищной паутиной, лежит огромный золотой диск. Тот счастливец и смельчак, которому удастся преодолеть тысячи смертельных опасностей и ступить ногой на этот диск, получит право на исполнение любого своего желания».
«Нынешний» Демиург — уставший и потому ищущий себе достойного преемника. — появляется в романе Стругацких «Отягощенные злом». Что же мы видим в его «нехорошей квартире»? Среди прочего — девицу по имени Селена (Луна) и «микроскопическую книжную стенку» (иллюзорная стена Микрокосма), на которой стоят муляжи книг. Среди них — Петроний Арбитр. Петр — «камень», а процесс рождения Философского Камня алхимики называли Работой — «Арбором». Демиург нашел преемника — учителя лицея по фамилии Носов. Не намекают ли Стругацкие на детского писателя Николая Носова? Вдумайтесь в эти названия: «Незнайка в Солнечном Городе» и «Незнайка на Луне»! «Его отец — солнце. Его мать — луна. Ветер носил его в своем чреве, земля — его кормилица»? Тогда понятно, почему в конце лунного «романа сказки» Незнайка «прижимается грудью к земле, словно к родному, близкому существу». А в первых главах — споры о вулканах!..
Луна, Фулканелли и… Философский Камень?
Носовские коротышки действительно находят загадочный камень. Он светится в темноте, обладает огромной «внутриатомной» энергией и даже вызывает левитацию. С помощью этого камня маленькие человечки летят на Луну. Они оказываются внутри вулкана, скользят по тоннелю и убеждаются, что «Луна — это такой большой шар, внутри которого есть другой шар, и на этом внутреннем шаре живут лунные коротышки». Но Луна ли это? «Значит, ты и впрямь к нам с Луны свалился? — спрашивают Незнайку лунные жители. — А может быть тебе все это во сне приснилось?»
Путешествие через Микрокосм?
«Незнайка на Луне» — ключ к роману «Отягощенные злом или Сорок лет спустя». Эта сказка позволяет понять, каким образом Демиург перебрасывает своего избранника Носова из одного мира в другой, очень похожий на недавнее прошлое его собственной планеты. А что происходит в «Обитаемом острове»? Молодой космический путешественник Максим Каммерер попадает на отсталую и очень опасную планету, обитатели которой убеждены в том, что они находятся внутри пустотелой сферы. (Каммерер тоже «Незнайка»: «Конечно, если тебе двадцать лет, если ты ничего толком не умеешь, если ты толком не знаешь, что тебе хотелось бы уметь…»).
Другой герой Стругацких — писатель Банев — лишь на одну минуту становится сверхчеловеком и пробивается сквозь прозрачную стену Микрокосма: «Мой мир, подумал он, глядя сквозь залитое водой стекло, и стекло исчезло, далеко внизу утонул в дожде замерший в ужасе город, и огромная мокрая страна, а потом все сдвинулось, уплыло, и остался только маленький голубой шарик с длинным голубым хвостом, и он увидел гигантскую чечевицу галактики, косо и мертво висящую в мерцающей бездне, клочья светящейся материи, скрученные силовыми полями, и бездонные провалы там, где не было света, и он протянул руку и погрузил ее в пухлое белое ядро, и ощутил легкое тепло, и, когда он сжал кулак, материя прошла сквозь пальцы, как мыльная пена…».
Тот же принцип показан в «Гиперболоиде…»: луч рождается в маленьком зеркале, вложенном в большое, а затем вырывается наружу через отверстие в зеркальной стенке. Эта мистическая прямая не просто соединяет две точки, — она словно совмещает их, делает одной. Такую идею подсказывают «звездолеты прямого луча» в «Часе Быка» и установка Рена Боза в «Туманности Андромеды» («Тибетский опыт»): мгновенное перемещение во времени и пространстве через мысленное отождествление с «Великим Кольцом» — одной единственной частицей, из которой «соткан» вселенский гобелен.
«Единственно мыслимая бесконечность есть неограниченных размеров кольцо, — пишет Л.Леонов в „Пирамиде“. — И кто знает: нырнув в середку атома, не вынырнем ли мы где нибудь в окрестностях Андромеды?»
===========================================
Комментариев нет:
Отправить комментарий